Любому творцу лестно получить главную премию страны. А для репрессированных перед войной Вольпина и Эрдмана это имело бы большее значение, чем для кого-либо. Однако в отличие от киношных ребят надежды драматургов на благополучный финал не сбылись. У них оказался свой «пропавший баян» – в одном из фабрично-заводских училищ учитель избил подростка, и об этом событии поторопились доложить Сталину. Лучший друг советских детей из-за этого случая так расстроился, что места себе не находил. И в этот недобрый час к нему на приём явился председатель Комитета по делам кинематографии И.Г. Большаков, принёс список фильмов, претендующих на его премию. На первом месте значилось незнакомое название – «Здравствуй, Москва!». «Про что это?» – спросил Сталин. – «Про трудовые резервы». Ах, про те самые, где учителя избивают учеников. И такую картину предлагают наградить!.. «Не буду смотреть!» – произнёс Иосиф Виссарионович и решительно вычеркнул творение Юткевича и товарищей из списка.
Однако без внимания лента не осталась. Благодаря стараниям режиссёра Михаила Калатозова («Соль Сванетии», «Истребители», «Валерий Чкалов»), в первые послевоенные годы работавшего начальником главка по производству художественных фильмов в ранге замминистра кинематографии, «Здравствуй, Москва!» «попала на праздник» – картину послали на Первый международный фестиваль в Каннах.
Кинофестиваль проходил с 20 сентября по 5 октября 1946 года. Сам же М. Калатозов и возглавил советскую делегацию. (Через 12 лет его «Летят журавли» завоюют здесь «Золотую пальмовую ветвь»). От СССР в конкурсе участвовали пять художественных фильмов («Великий перелом», «Каменный цветок», «Зоя», «Белый клык» и «Здравствуй, Москва!»), научно-популярный «Солнечное племя» и – им открывался фестиваль – документальный «Берлин»: о Победе, о кровопролитных боях и бомбёжках, о переходе через Одер, о взятии немецкой столицы…
Возвратившись на родину, Михаил Констатинович представил подробный отчёт о поездке главному идеологу страны А. Жданову. Там он, в частности, писал: «Картина «Здравствуй, Москва!» имела хорошую прессу, но в ряде газет появились рецензии, ставящие под сомнение участие самодеятельности в этой картине. Рецензенты не верили, что такое высокое качество исполнения доступно московским школьникам. Многие утверждали, что это или талантливые лилипуты, или вундеркинды».
В принципе Юткевич ожидал, что его могут заподозрить в подвохе. Поэтому во избежание кривотолков фильм должен был начинаться с предупреждения: «В концертных номерах принимают участие коллективы художественной самодеятельности учащихся ремесленных и железнодорожных училищ школ ФЗО Москвы, Сталинграда, Куйбышева, Магнитогорска, УССР и ГрузССР». В картину фраза вошла в несколько иной редакции: «В этом фильме все музыкальные и танцевальные номера и все детские роли исполняют учащиеся ремесленных и железнодорожных училищ и школ ФЗО, а также школьники г. Москвы». Они очень талантливы, эти ребята. Некоторые снимались в картине под своими именами и фамилиями. У сценаристов главный герой был Вася Барабанов, в фильме он стал Колей Леоновым, поскольку так звали игравшего его мальчика. Кстати, он единственный из детей, который в какой-то мере связал свою дальнейшую судьбу с кино, – Коля Леонов, когда вырос, стал известным писателем, автором многих детективных произведений. Помимо прочего написал и сценарии двух пользовавшихся успехом кинофильмов – «Вариант «Омега» и «Трактир на Пятницкой».
Александр ХОРТ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,5 Проголосовало: 4 чел. 12345
Комментарии: 16.08.2010 16:08:29 - Бэла Сардионовна Плиева пишет:
Спасибо, так-то больше узнаешь о родной стране, чем из всяких судов времени и т.п., которые , кстати, мы не смотрим.
Я всё пропускаю...
Портфель "ЛГ"
Я всё пропускаю...
ЛИТРЕЗЕРВ
Регина СОБОЛЕВА, 22 года, ВОЛОГДА
* * *
Детство моё, запечённое в кровяную
корочку на коленке…
Я дарила игрушки свои подружке Ленке.
А потом мы писали друг другу письма
Из Вологды в Уренгой…
из Уренгоя… мысли
Утекали в пруды, поросшие бурой ряской.
Мы купались в них из-за пиявок
с опаской.
А потом наперегонки с ветерком
да с горки.
А лопух, тысячелистник и подорожник
– горькие.
И с разбитых коленок смывая водой
из лужи
Пыль и травинки, мы точно знали,
что дружим.
Сегодня Лена зашла ко мне на минутку.
Минуты этой хватило на «как дела?»
и шутку.
Я отдала ей книгу. Она сказала:
«Спасибо!»
Это дружба, либо приятельство,
либо знакомство, либо…
Я не знаю, куда подевались
дворовые игры:
«Птички на дереве», «прятки»,
«козлик, прыгни»…
Мы, как хитрые лисы,
разбежались по норкам в горках,
С которых, как зайчики,
катались столько,
Что краснели лица и синели губы,
немели пальцы…
Мы не подруги вовсе. Мы – самозванцы.
Течёт земля
Подо мною течёт земля,
как помешанная.
Кто помешал её, кто сделал бешеной,
Кто распластал и повёз в океан
в подлодке,
А потом просто взял и бросил посерёдке?
Черепахи, слоны, большие рыбы,
Первобоги – огромные люди-глыбы?
Я не знаю, но течёт земля подо мною.
И когда-нибудь я её собою покрою.
Стану покровом, кучкой
прекрасной пыли,
Вечной земли в недолговечной могиле.
Мимо
В этой стране всеобщего
мелкого страха,
ГАИ и Таможни, Налоговой,
Росгосстраха
Мне хочется выйти, удариться оземь,
вспрянуть
Красным молодцем,
сине-зелёным спьяну,
Мне хочется всё отменить,
уничтожить к чёрту,
Но в шесть утра я снова встаю –
на работу.
Моюсь, причёсываюсь, одеваю что-то.
И меня всю дорогу потом
одолевает зевота.
Вот идёт зрелый муж,
раздувшийся в сливу,
Я зеваю, ещё раз зеваю
и его пропускаю мимо.
Депутата, спешащего в кресло