Эти исторические события потрясли мир, смели с карты целые государства, рушили судьбы, ссорили поколения, втаптывали в прах прежние идеалы… В их ходе бывшие властители оказывались на тюремных нарах, а вчерашние неудачники – в самых высоких креслах… В это время не действуют законы, ломаются привычные властные скрепы…
Вот такие времена. Одно слово – революционные.
У автора свой взгляд на происходившее, он сформирован его личным прошлым, обстоятельствами его жизни и деятельности. У многих может быть и другой, даже противоположный. Однако фактура книги такова, что позволит каждому читателю открыть для себя что-то новое, скорректировать представление об эпохе великих перемен.
Дмитрий МАКАРОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Партизан в вишнёвом саду
Литература
Партизан в вишнёвом саду
КНИЖНИК
Новые писатели : Проза, поэзия, драматургия, критика / Фонд социально-экономических и интеллектуальных программ / Сост. И. Богатырёва. – М.: Центр книги ВГБИЛ им. М.И. Рудомино, 2009. – 576 с.
Данил Гурьянов. Запах лёгкого загара . – М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2009. – 320 с .
Ильдар Абузяров. Курбан-роман : Рассказы. – М.: Центр книги ВГБИЛ им. М.И. Рудомино, 2009. – 288 с.
Олег Зайончковский. Счастье возможно : Роман нашего времени. – М.: АСТ: Астрель, 2009. – 317 [3] с.
Их объединяет отношение к современной России. Кто-то в своих произведениях открыто социален, кто-то – открыто асоциален, кто-то пишет на потребу дня, а кто-то – так, что день сливается с ночью и время прячется в красивых словах…
ТОПОР И КАША
В очередном сборнике форума молодых писателей в Липках широко представлена география России: Южная Осетия, и Грозный, и Ангарск, и Адыгея, и Барнаул, и Камчатка, и Пермь, и Екатеринбург…
Сергей Филатов, президент Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, сетует в предисловии к сборнику: современная история России, проблемы общества молодыми писателями практически не отражены. Пишут «о жизни своей», «тема сюжетов в большинстве своём мелковата».
А вот мне так почему-то не показалось. Напротив – большая часть произведений, вошедших в сборник, как раз в той или иной степени апеллирует к современной истории и проблемам общества.
Наталья Финагина в повести «Отставные» описывает детство в военном гарнизоне в Польше. Детство закончилось вместе с Советским Союзом. В финале взрослая героиня навещает нищих, опустившихся родителей. «– Папа, – наконец сказала она, – зачем ты сидишь с бомжами?.. – Это не бомжи, – прошамкал он, – это военные. – И под конец добавил: – Отставные». Конечно, конечно, тема «отставных», «лишних» людей только заявлена, а всё пристальное внимание отдано детству, половому созреванию, которое могло бы проходить где угодно, не обязательно в гарнизоне. Но ведь дорога’ и сама попытка молодого автора хотя бы прикоснуться к новейшей истории России.
У Павла Антипова короткий рассказ «Виталик» вышел полноценным портретом, слепком судьбы. На двух страницах – и человеческие типы, и эпоха, и драматическая попытка человека изменить жизнь, не меняясь внутренне. Интеллигентская растерянность перед «конкретным пацаном». Вместо того чтобы помочь Виталику, парню «с прошлым», сменить ориентиры, – а он хотел это сделать, но не знал, как, – интеллигентная среда не проявила твёрдости, побоялась даже теоретической возможности конфликта. Герой-рассказчик безразличен и мягкотел, соглашается под ответственность Виталика поиграть по его, «чужим» правилам – даёт деньги под проценты, не задумываясь, насколько законно сие предприятие. Оно проваливается, и следует совместное падение «дельца» и его интеллигентного сообщника: супружеская измена и соучастие в ней. «Сестра меняла шторы в моей комнате, а в соседней закрылись Виталик и Алеся». Герой-рассказчик мог помочь человеку подняться, а вместо этого упал сам. Равнодушие интеллигентов не позволило главному герою выбраться на истинный путь и даже понять, что этот путь – в нравственном совершенствовании, а не в желании, чтобы «всё было по-настоящему» и «всё было самое лучшее». Разве тип Виталика и столкновение его с типом интеллигента советского образца – не продукт современной истории России и не социальные проблемы здесь затронуты?
Интересна повесть Сергея Пушкарёва. Во-первых, она написана от лица девочки, и это не вызывает возражений: автор сумел проникнуть в психологию существа противоположного пола, отличницы-перфекционистки. Но помимо подростковой любви, ревности, дружбы и детской жестокой фантазии есть в повести и весьма актуальный мотив: драма разыгрывается из-за того, что ребята курят в школьном туалете травку, а героиня-отличница возмущена этим и пишет донос директору. Разве не современная история?
Постмодернист Павел Клевцов тоже не чужд социальной проблематики. Да, в рассказе «Некро» он ставит отвлечённые философские вопросы вне времени и места. Да, снимает их с помощью фантасмагории и абсурда. Но в основе сюжета – тема современной России: массовый приход в Церковь.
Моше Шанин хоть и в фельетоне («Чёрный день»), но всё же попытался создать образ «человека перестройки». Три семьи, живущие на Советской улице. Ироничное, поверхностное изображение делает их похожими, объединяет их ещё и то, что «спустя пятнадцать с лишним лет» они выкапывают, чтобы сдать металл, бронзовый памятник Кирову, закопанный в их дворе в девяносто втором.
Любопытна повесть Степана Ломаева «Все собаки попадают в СССР». Главный герой, наш современник, как и многие сейчас, симпатизирующий социализму, после смерти попадает в СССР. Его принимают за своего диссиденты, шестидесятники, он участвует в «квартирниках», но пытается объяснить новым друзьям, что страна, в которой они живут, не так плоха и что «через несколько лет, когда они узнают и поймут, они начнут думать совершенно иначе». Герой попадает в психушку, где встречает других выходцев из будущего, «они создали организацию, которая желает помешать грядущей смене власти». Но ими занимаются органы, трактуя борьбу за спасение строя прямо противоположно – как за свержение оного. Оригинальный сюжет, а главное – «наполнение» повести не сводится к политике и иронике, как, например, рассказ Шанина. Она ещё и о человеке «вообще», что поднимает её на уровень настоящей художественности. Но какой ещё историчности и социальности можно требовать от художника? Дальше на этом пути уж только публицистика.