Мне очень приятно, что новое здание библиотеки, в котором она работает с первых послевоенных лет, построено при непосредственном участии моего деда – Петра Георгиевича Грачёва, бывшего в те годы мэром города. Построено на руинах Знаменской церкви – и в этом есть определённый символизм: храму знаний пристало стоять на месте храма, на святом намоленном месте.
В 1954 году на месте разрушенной Знаменской церкви была построена новая библиотека – настоящий дворец. В проект главного входа были органично вписаны уцелевшие элементы портика храма. Со временем библиотеке стало тесно в её красивом здании, поэтому в 1975 году была сооружена фундаментальная, соответствующая архитектурным образцам того времени пристройка. Значительно расширилась структура отделов библиотеки, открылись новые читальные залы, появились условия для проведения культурно-массовых мероприятий.
В те сложные годы руководство заботилось о повышении уровня культуры – дед руководил строительством театра, филармонии, институтов, домов культуры, библиотеки. Чем запомнится время нынешнее, что построено, кроме нелепых банков, супермаркетов и коттеджей?!
Зачем всё это, когда есть Интернет?! – скажет иной скептически настроенный читатель. Затем, что лишь в библиотеке мы можем повести разговор о том, что волнует, что тревожит, от сердца к сердцу.
Александр БУШЕВ, кандидат филологических наук, ТВЕРЬ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,0 Проголосовало: 2 чел. 12345
Комментарии:
Россия, которую вы прозевали
Литература
Россия, которую вы прозевали
РЕЗОНАНС
Лев ПИРОГОВ
В июльском выпуске газеты «День литературы» (№7) опубликована статья Лидии Сычёвой «Время жить», являющаяся откликом на нашу дискуссию о «новом реализме» (см. «ЛГ» № 9–17, 19). Дискуссия, таким образом, «вышла из берегов». И неудивительно: ведь «новый реализм» – это девиз, под которым предпринимается попытка возвращения к традициям русской социальной прозы; что для одних – благо, для других – неприятность. Вот только для кого что? Для лауреата литературных премий имени Петра Проскурина и журнала «Москва», писательницы Лидии Сычёвой – неприятность. Не берут патриоты новых реалистов на пароход современности! Факт удивительный. Или нет?..
Уважаемая Лидия Андреевна!
Вы совершенно правы: проблема «нового реализма», взятая сама по себе, не стоит выеденного яйца. Важно другое: каких авторов мне, приверженцу традиционных ценностей и патриоту своей страны, следует сегодня находить и читать? Ведь в связи с «новым реализмом» склоняются пять-шесть имён, запущенных в оборот коммерческими издательствами, а я не слишком склонен доверять их рекомендациям. Я жду рекомендаций от Вас, человека, хорошо знающего те журналы, которых нет в интернетовском «Журнальном зале», знающего тех авторов, которые не становятся триумфаторами надутых премий, чьи книги не выкладывают в книжных магазинах привлекательными пирамидками поближе к кассам.
И что же Вы мне сообщаете вместо этого? Что Лукашенко – «белорус, руководящий белорусами»? Отрадно. Но почитать-то что?
Да, конечно... Есть у меня один знакомый литературный критик, зовут ещё как-то смешно (Лев Чердаков? Соломон Кошкин?..), страсть как любит порассуждать о собственноручно изобретённых им велосипедах – а что почитать, хорошо, если раз в год добьёшься. И всё же... Попросил: пользуясь «новым реализмом» как поводом к разговору, расскажите о хороших писателях. А в ответ получаю – про Лукашенко.
Видится мне в этом некоторая метафора.
Метафора бессилия литературной патриотической мысли, уж извините.
Хотите расскажу, как видятся мне «литературные патриоты» из моего читательского далёка?
Лицемеры и честолюбцы, занятые дележом оставшихся от советского литературного пирога крошек. Учредители карликовых литературных «конкурсов» с выспренными названиями и премиальным фондом в десять тысяч рублей. Добро пожаловать, дескать, дорогие писатели, у нас всё по-честному: цена на этикетке.
Мне отвратительны «общенациональные» литпремии так называемых либералов, но их дежурный ответ на все упрёки – «учредите свою» – лишь на пятьдесят процентов демагогичен, на оставшиеся пятьдесят он справедлив. Пусть не три одновременно, как у либералов, пусть одну, но сопоставимую по масштабу, за двадцать лет можно было сообразить?
Если сложить усилия...
Русская литература, разогнанная ныне по маргинальным издательствам и журнальчикам, почти потерянная читателями из виду, всегда была средством мобилизации нравственных и интеллектуальных сил общества. Именно поэтому она не нужна нынешним хозяевам жизни. Не должно быть народа и национального государства – только проживающее на определённой территории население.
Но, предположим, какой-нибудь взбесившийся олигарх (или ещё более взбесившийся чиновник) выделяет патриотам-литераторам миллиард.
Что они станут делать? Вкладывать в информационную поддержку русской литературы или судорожно делить?
А если не делить, с какой идеей придут к читателям? Какие «народные настроения» станут «аккумулировать и выражать»? Кинутся рассказывать домохозяйкам и юным городским щёголям (главные сегодня потребители книг), что «русский народ обижают», чтоб дождаться от них предсказуемого ответа «а мы не русский народ»? Или о «снеге плавном», об огурцах, которые так хорошо выращивать?
Этого я ещё сильнее боюсь. Выпусти сегодня запрещённую русскую литературу из подполья – не на что будет смотреть: кожа да кости, позор один. Дело не только в том, что, отобрав у этой литературы читателей, понизили её тонус и требовательность к себе не только в том, что, отобрав у неё деньги, у неё отобрали вынужденных считаться с этим профессионалов-редакторов и возможность «естественного отбора», дело ещё и в том, что у этой литературы отобрали будущее: молодым писателям уже почти не приходит в голову, что можно быть «реалистами» и «патриотами»: они почти не видят тому примеров в информационном пространстве вокруг себя.
Состояние литературы – эмблема состояния общества; что делается с литературой, то и делается с народом.
Но сами-то литпатриоты – что происходит с ними?