Он вытер ладонью лицо и встал. Помещение, вначале просторное, в нескольких метрах от входа сужалось, превращаясь в длинный коридор, стены которого были образованы двумя аккуратными рядами контейнеров. Груз семян, который они везли в Солнечную систему.
Сейчас грузовой трюм отделен от жилых отсеков надежной вакуумной стеной — смотровой палубой, заполненной пустотой.
Дело сделано, но времени терять не следует. Быковец подошел к стеллажам, с натугой снял один из контейнеров. Надавил замок. Крышка откинулась.
Контейнер наполняли крупные желтые семена, похожие на кукурузу. Быковец поднял пистолет.
Короткая вспышка — и содержимое контейнера превратилось в обугленную золу.
Проклятое семя!
Содержимое контейнера. Одного. А всего их — несколько сот. Значит, надо работать.
Снять контейнер — поставить на пол — надавить запор — потянуть спуск…
Быковец взялся за третий контейнер и вдруг уловил сбоку какое-то движение. Обернулся, держа пистолет наготове.
Засмеялся. Это был действительно робот, но коммуникационный. Телекамера на колесах, совершенно неопасная. Впрочем, если ее хорошо разогнать…
Робот летел к нему по длинному проходу между двухэтажными стеллажами. Быковец поднял пистолет. Так. Сперва по глазам. Потом по колесам.
Телекамера завертелась на месте. Волчком. Остановилась.
Он опять повернулся к контейнеру. Снял его, надавил замок. Крышка откинулась.
Еще один ящик, полный обугленной пыли. Быковец потянулся за новым контейнером.
Кто-то захрипел сзади, будто в агонии. Быковец обернулся. В помещении никого не было. Только телекамера, обезображенная лучевыми ударами.
— Шемен, — сказала телекамера незнакомым шипящим голосом. — Прекрати безобразие. Перештань, добром прошу. Учти, я тебя вижу.
Одинокий стеклянный глаз смотрел на Быковца из центра оплавленного ожога.
— Перештань шейчаш же, — повторила камера. — Ты шпятил? Ты меня шлышишь?
— А ты кто? — спросил Быковец.
— Минц, — сказала камера хрипящим, неузнаваемым голосом. — Альберт Минц, вахтенный штурман.
Чудом уцелевший объектив глядел властно, гипнотизировал. Быковец поднял пистолет.
— Не шмей, — прошипела камера. — Перештань шейчаш же!
Быковец тщательно прицелился. Он мысленно видел своих коллег-навигаторов, сгрудившихся сейчас в рубке под черным дулом его пистолета.
— Нет! — ясно сказала камера.
Быковец нажал спуск. Стеклянный глаз затянулся свежим бельмом ожога.
— Шенечка! — шепеляво воскликнула камера. — Перештаньте… Зачем же вам неприятношти? — Она помолчала, потом добавила: — Он шошол ш ума. Интерешно, и где это он доштал шебе блаштер?..
Ствол лучемета все еще смотрел на нее. Быковец опустил оружие. Пусть говорит.
Он повернулся к телекамере спиной.
— Шошол ш ума, — шелестели голоса. — Шпятил. Шумашедший! Шумашедший. Шумашедший…
Быковец откинул крышку контейнера. Проклятое семя! И снова грянула молния, и вновь желтые семена превратились в черную пыль.
Голоса в телекамере затихли. Иногда оттуда доносились слабые хрипы и шорохи, отдельные неразборчивые слова, но Быковец не прислушивался к этим звукам.
Он работал быстро, автоматически — один за другим снимал со стеллажей тяжелые ящики с этикетками «Золото», «Серебро», «Медь», вскрывал их и жег то, что было внутри. Он делал это спокойно и методично, не испытывая чувств героя Брэдбери, для которого «жечь было наслаждением». Ничего такого он не ощущал — только злость в самом начале, когда он себя соответственно настроил. Но злость скоро прошла…
Уже давно люди построили счастливое общество, свободное от денег и эксплуатации. Давно вышли в космос и освоили ближайшие звездные системы. Человечеству не хватало лишь одного — хоть каких-нибудь братьев по разуму…
Так было, пока земные звездные корабли не наткнулись на планету Линор. Человечество обнаружило мир, заселенный, бесспорно, разумными, мирными и трудолюбивыми человекоподобными существами, высшее счастье которых, по всей видимости, заключается в том, что они выращивают каждый свое дерево… И эти очень специализированные голубые и розовые растения дают своим хозяевам продукты питания, ткани, строительные материалы, полезные ископаемые. Они могут извлекать из грунта и аккумулировать в себе любые элементы периодической таблицы и их всевозможные сочетания. И все они обязательно выделяют воздух — громадное количество воздуха…
Растения, производящие воздух, весьма полезны при освоении новых планет. А это то самое дело, которым так давно и с такой любовью занимается человечество. И вот уже желтые семена с Линора несут на Землю красавцы гипертанкеры, братья светоносного «Люцифера». А на Земле вырубаются леса, выкорчевываются светлые рощи, и в нашу родимую землю зарывается это проклятое семя. Мы оплодотворяем свою планету желтыми семенами с Линора и ждем, когда они превратятся в голубые и розовые всходы. И ждать не приходится долго. Они ведь очень неприхотливы и универсальны, эти растения с планеты Линор. Они всегда принимаются, всходят на любой почве, в которую попадают, и всюду цветут пышным и сочным голубым и розовым цветом.
А мы дышим воздухом, которым бесплатно снабжают нас эти замечательные растения…
Бесплатно…
Быковец работал автоматически: снять контейнер — поставить на пол — надавить запор — потянуть спуск…
Голубые и розовые растения, восходящие из этих семян, дают нам металлы, пищевые продукты, одежду и все, что угодно. Прежде всего воздух. Но мы вырубаем наши леса, и вся наше планета становится голубой и розовой. Как Линор…
Быковец снял со стеллажа очередной контейнер. На крышке стояло: «Золото».
Значит, если посадить одно из этих зернышек в землю, оно прорастет, станет деревом и начнет выкачивать из почвы рассеянный в ней драгоценный металл. Оно протянет свои корни куда угодно. Оно генетически запрограммировано на поиски золота, и оно будет его добывать. Будет откладывать его в своих тканях. Потом оно даст семена, и после этого его можно будет срубить, а еще лучше вырвать из почвы вместе с корнями, потому что к моменту зрелости и корни его будут состоять почти сплошь из золота. И все это время — а процесс накопления может продолжаться десятилетиями — оно будет очищать атмосферу, вырабатывать громадные количества кислорода.
Чудо-дерево, облегчающее жизнь человека…
Как бы не так!
Вероятно, все начинается именно с этого. Сколько нужно линорских растений, чтобы выкачать все золото с одного, скажем, гектара нашей терпеливой, но небогатой земли? Одно, максимум… Но в земле, хоть она и бедна, есть и другое. Углерод, азот, кремний — не счесть всего, что можно отнять у земли. Так возникают на ней инопланетные смешанные леса. Каждое дерево сосет из почвы свое, и каждое требует индивидуального ухода. И к каждому ставят по человеку, чтобы ухаживал за деревом, охранял. И реализовал его плоды. Каждый по себе. А что делать тому, кому не достанется своего дерева? Все мы дышим теперь воздухом, которым безвозмездно снабжают нас эти чудо-растения. Мы постигаем точную науку обмена и становимся все больше не от мира сего, а от мира того — от Линора с его голубыми и розовыми красками. Нам становятся все ближе и все понятнее его обитатели, которые выращивают каждый свое дерево и затем обмениваются плодами. И мы становимся совсем другими людьми…
Быковец потянулся к стеллажу за следующим контейнером. Тот стоял высоко, на втором этаже, и скафандр, скользнув штанинами по плечам, с шелестом упал на пол: Быковец не заметил, когда на груди развязался узел. Он наклонился за скафандром и внезапно ощутил слабость в коленях. Ноги устали. Казалось бы, ничего особенно не делал, но очень долго стоял на ногах. Слишком долго для человека, приученного к сидячей жизни. Приученного сидеть и не рыпаться…
Он оглянулся назад, на плоды своих сегодняшних трудов.
Рядом с опустевшими стеллажами тянулся извилистый ряд ящиков, наполненных пеплом. Довольно много уже, не вдруг сосчитаешь.