— Это тебе не светская игра, Лоис, — проворчал ее отец. — Все может обернуться серьезно.
— Все и так уже достаточно серьезно, папа. Заметь, я сообщила все, что могла. Не правда ли, мистер Вульф?
— Правда, мисс Джарелл. Благодарю вас. Позволите, мисс Кент?
Я гадал, расколется Нора или нет. Она не раскололась. Она держалась как компетентная и лояльно настроенная стенографистка.
— В среду в шесть часов мы с мистером Джареллом вместе вышли из библиотеки, как обычно, заперев за собой дверь. Мы поднялись в одном лифте и расстались в верхнем холле. Я направилась в свою комнату принять душ и пробыла там до половины седьмого, возможно, до двадцати восьми — двадцати девяти минут седьмого, после чего спустилась в зал отдыха.
Вульф откинулся на спинку, поставил локти на стол и переплел пальцы. Вобрав в себя целый бушель воздуха, он с шумом выдохнул его и проворчал:
— Я, кажется, просчитался. Разумеется, один из вас солгал.
— Черт побери, вы правы, — вмешался Джарелл. — И я знаю, кто именно.
— Если соврала Сьюзен, то и Уимен тоже, — заметил Роджер. — А как насчет этого Грина?
В один прекрасный день я бы тоже с удовольствием отдавил ему ногу!
Вульф в который раз обвел взглядом всех собравшихся.
— Итак, с этой минуты вы все находитесь под следствием, — заявил он. — Я предупредил вас о том, что мне придется информировать полицию о пропаже револьвера, если возможность того, что мистер Ибер был убит из него, станет вероятностью. По моему мнению, она теперь гораздо ближе к вероятности, чем час назад. Когда я обращаюсь к какому-то мужчине или женщине, я люблю видеть их лица перед своими глазами. Теперь же я обращаюсь к тому, кто взял револьвер и кого я не могу видеть перед своими глазами по той простой причине, что не знаю, кто это. И я их закрываю. — Что он и сделал. — Если вы знаете, где этот револьвер, и если он не участвовал в преступлении, от вас требуется только одно — чтобы он обнаружился. Вам незачем раскрывать при этом себя. Просто положите его в такое место, где его можно бы было быстро найти.
Он открыл глаза.
— Вот так, леди и джентльмены, обстоят дела. Как вы видите сами, время не терпит. В настоящий момент мне больше нечего вам сказать. Я буду ждать сообщения, что оружие нашлось, и чем скорее это случится, тем лучше. Совещание окончено, и все, кроме одного из вас, свободны. Мистер Фут высказал пожелание поинтересоваться прошлым человека, который занял место мистера Ибера, мистера Алана Грина, и я с ним согласен. Мистер Грин, прошу вас остаться. Что касается остальных, то вы свободны. Прошу простить меня за недостаток гостеприимства. Стол с освежающими напитками накрыт, и мне следовало давно вас к нему пригласить. Что я и делаю теперь. Арчи!
Орри-Арчи Кэтер-Гудвин встал и направился к столу. Роджер Фут оказался там одновременно с ним. Поскольку предполагался экскурс в мое прошлое, остальные были вправе подумать, что мои нервы нуждаются в подкреплении, так что я тоже подошел к столу и попросил мистера Гудвина смешать для меня виски с содовой. Остальные повставали со своих мест, но вовсе не для того, чтобы воспользоваться приглашением Вульфа. Джарелл с Треллой приблизились к его столу, о чем-то между собой беседуя, сзади них стоял Корей Брайэм, которого туда никто не приглашал. Нора Кент задержалась возле кушетки, настороженно озираясь по сторонам. Заметив, что Уимен и Сьюзен собрались уходить, я сделал незаметный знак Орри, и он проводил их до двери. Пригубив стакан, я приблизился к Роджеру Футу.
— Спасибо за зуботычину.
— Тут нет ничего личного. Просто меня вдруг осенило. Что я о вас знаю? В сущности, ничего. Все остальные тоже. — Он отвернулся к столу и потянулся за бутылкой с «бурбоном».
Пока я раздумывал, то ли мне подойти к Лоис, то ли томиться от одиночества, она сама окликнула меня, и я подошел к огромному глобусу, возле которого она стояла.
— Притворимся, будто разглядываем глобус, — сказала она. — Это называется «для отвода глаз». Просто я хотела вам сообщить, что, как только увидела того типа, который открывал нам дверь, тут же вспомнила. Я хотела спросить у вас лишь об одном: мой отец знает, кто вы?
Она показывала на глобусе Венесуэлу, и я следил за ее рукой, которую, как я знал, так приятно сжимать под музыку. Разумеется, у меня не было никаких шансов ее разуверить, о чем она знала, не было и времени, чтобы допустить это в качестве предположения, как сделал Вульф в беседе с Норой. Поэтому я лишь повернул глобус и указал пальцем на Мадагаскар.
— Да, — кивнул я. — Он знает.
— Потому что, хотя он отнюдь и не образчик рыцарского благородства, все-таки он отец, который к тому же оплачивает мои счета. Надеюсь, вы не подцепите меня на этот крючок?
— Я бы с удовольствием подцепил вас на крючок, только не на этот. Ваш отец знал, что я Арчи Гудвин, когда прихватил меня с собой в понедельник. Когда он захочет, чтобы об этом стало известно всем остальным, в том числе и вам, я полагаю, он сам об этом скажет.
— Он мне никогда ничего не говорит. — Теперь она указывала на Цейлон. — Плохо, что…
— Ты скоро, Лоис?
Это был Роджер Фут, рядом с ним стояла Нора Кент. Лоис сказала, что такого огромного глобуса она еще никогда не видела и что ей не хочется от него отходить. Роджер пообещал купить ей точно такой, не знаю, на какие деньги, и они ушли. Я остался стоять у глобуса. Джарелл и Трелла все еще беседовали с Вульфом, но Корея Брайэма уже не было. Потом ушли и они, даже не удостоив меня взглядом.
ГЛАВА IX
В субботу утром, позавтракав в девять тридцать вместе с Лоис, Сьюзен и Уименом (вместе — понятие весьма относительное: к столу мы собирались по одному), я обследовал весь нижний этаж, кроме библиотеки и кухни. Это нельзя было назвать обыском, ибо я не заглядывал ни под подушки, ни в ящики столов. Вульф предложил, чтобы револьвер положили в такое место, где его можно было бы сразу же заметить; поэтому я просто осмотрел все. Разумеется, я и не ожидал, что увижу его, следовательно, разочарован не был.
Мой второй обход, в воскресенье утром, был более обстоятельным. Когда, завершив его, я очутился в передней, там меня поджидал Стек.
— Может, я могу быть вам чем-нибудь полезен, сэр? — предложил он. — Вы что-то потеряли?
— Нет, — сказал я. — Просто я беспокойный человек. — И поблагодарил его за заботу. Когда он увидел, что я собираюсь выйти на улицу, он распахнул передо мной дверь, стараясь изо всех сил подавить вздох облегчения.
Пройдя пешком до редакции «Газетт», я зашел спросить у Лона Коэна, правда ли, что «Гиганты» переезжают в Сан-Франциско. Кроме этого, я спросил у него, нет ли каких-нибудь неофициальных сведений, касающихся убийства Ибера, а он, в свою очередь, попытался выведать у меня, кто в настоящий момент является клиентом Вульфа. Мы оба расстались весьма неудовлетворенными.
Вульф уже спустился из оранжереи и теперь восседал за своим столом, диктуя что-то Орри, который устроился за моим. Оба оторвались от дела, чтобы поприветствовать меня, и я это оценил, ибо эти два занятых человека составляли важное послание Льюису Хьюитту, в котором сообщалось, что гибрид какой-то орхидеи вот-вот зацветет, и приглашали его приехать и посмотреть на цветы своими глазами. Не имея своих обычных сорока минут для детального ознакомления с утренней «Таймс», я быстро позавтракал прямо на кухне, устроился на кушетке и только успел ознакомиться с заголовками первой страницы и спортивными сообщениями, как раздался звонок в дверь.
Одного взгляда на этого здоровенного детину в серой форме, широкоплечего и красномордого, было вполне достаточно. Я накинул цепочку, приоткрыл дверь на два дюйма и сказал через щель:
— Доброе утро. Давненько мы не виделись. Вы прекрасно выглядите.
— Гудвин, откройте.
— Я бы с удовольствием, но вы ведь знаете, что это не от меня зависит. Мистер Вульф занят — у него урок диктанта. Что ему передать?