— Не хитрите, Вульф. Если вы дадите кому-нибудь информацию, касающуюся моих личных дел, которую вы получили, работая в сугубо конфиденциальной области, вы будете жалеть об этом всю жизнь!
— Уже жалею. Жалею, что встретил вас, мистер Джарелл. Но позвольте мне закончить. Мне кажется, что существует шанс, хоть и слабый, что найдется основание для того, чтобы эти обстоятельства игнорировать. Когда я диктовал это письмо, я намеревался просить мистера Кремера навестить меня в шесть часов вечера, то есть через три часа. Я отложу эту встречу при одном условии, а именно, что вы придете ко мне в это самое время со всеми теми, кто был здесь в пятницу.
— Зачем? Что это даст?
— Я буду настаивать на том, чтобы вы ответили на задаваемые мной вопросы. Я не могу принудить отвечать на них всех, но я могу на этом настаивать и из отказа отвечать на вопрос сумею узнать больше, чем из самого ответа. Вот мое условие. Итак, вы придете?
Джарелл еще минут пять брызгал слюной, желая среди всего прочего узнать, что это за обстоятельства, которые вынудили Вульфа написать письмо, но делал это лишь в силу того, что привык оказываться с противоположного конца дубинки и теперь ему было как-то не по себе.
Вульф повесил трубку, потряс головой, точно бык, пытающийся согнать муху, и распорядился по телефону, чтобы ему принесли пиво.
ГЛАВА XII
Вульф налетел на них подобно вихрю.
— Хитрить я не собираюсь. Когда вы были здесь в пятницу, моей основной задачей было выведать, кто взял револьвер мистера Джарелла; сегодня я должен узнать, кто убил из него мистера Ибера и мистера Брайэма. Я твердо убежден, что это сделал один из вас. Сначала я… Не перебивайте!
Он глянул на Джарелла, но на того сильней подействовал тон, чем взгляд, и он закрыл рот, не проронив ни звука. Вульф орет не часто, главным образом на Кремера и на меня, но уж если он заорет, так заорет. Заткнув глотку клиенту, восседавшему в красном кожаном кресле, он обвел суровым взглядом всех остальных.
— Прошу меня не прерывать! — Это тоже было сказано решительно, хотя и не так громко. — У меня уже лопнуло терпение. К вам, мистер Джарелл, это тоже относится. К вам в особенности. Прежде всего я растолкую всем вам, почему я убежден в том, что один из вас убийца. Для этого мне придется сообщить один факт, который был обнаружен полицией и который она держит в тайне. Стоит им только узнать, что я вам про него сказал, и уж они нам покажут. Факт этот состоит в следующем: пули, которыми были убиты Ибер и Брайэм, вылетели из одного и того же револьвера. Вот, мистер Джарелл, то самое обстоятельство, о котором я сказал вам по телефону.
— Откуда мне…
— Не перебивайте. Итак, покончим с самим фактом и перейдем к тому, что я заключил на основании его. Обе пули тридцать восьмого калибра, револьвер, который исчез из стола мистера Джарелла, тоже тридцать восьмого калибра. В пятницу я обратился ко всем вам с призывом помочь мне отыскать револьвер мистера Джарелла, сказал, как это сделать. Естественно, если бы оружие в преступлении не участвовало, кто-нибудь из вас непременно бы откликнулся на мой призыв, ан нет же. Вот почему напрашивалась догадка, что из этого револьвера был убит Ибер. Теперь же она превратилась во вполне обоснованное предположение. Ведь Брайэм был убит из того же револьвера, что и Ибер, а оба эти человека были очень близки со всем вашим семейством. Ибер пять лет прожил с вами под одной крышей, Брайэм был другом дома. А отсюда я делаю вывод, что один из вас — убийца. Это наша отправная точка расследования.
— Минуточку. — Это был Уимен. Его тонкий нос, казалось, стал еще тоньше, а глубокая складка на переносице еще глубже. — Это может быть вашей отправной точкой, но только не моей. В нашем доме находился ваш человек Гудвин, Зачем? С какой целью? Весь этот шум вокруг похищенного револьвера… а что, если его взял он? Что, если это был ваш трюк, задуманный, разумеется, с ведома моего отца? Это моя отправная точка.
Вульф даже не стал расходовать на него свою энергию. Он просто покачал головой.
— Нет, сэр, вы определенно не знаете, зачем сюда пришли. Вы пришли, чтобы дать мне возможность выбраться из затруднительного положения. Я в отчаянии. Мне вообще претит действовать по принуждению, тут же еще придется придать гласности информацию, касающуюся личных дел клиента. Отправной точкой все-таки является мое заключение — что кто-то из вас убийца. Это не значит, что, исходя из этого, наша задача состоит в том, чтобы выявить преступника и выдать его властям. Меня нанимали не для этого. Я остро нуждаюсь не в подтверждении своего заключения, а в правдоподобном доказательстве, на основании которого можно было бы его отвергнуть. Я хотел бы взять его под сомнение. Что касается вашего мнения, будто револьвер взял мистер Гудвин, замыслив свой трюк вместе со мной и с ведома вашего отца, то это просто бессмыслица, которая не делает чести вашему уму.
— Если бы смерть спала, — неожиданно пробормотала Лоис.
Все головы повернулись к ней. Нет, они не ожидали, что она скажет что-либо стоящее, но они были рады, что представилась возможность не смотреть на Вульфа и таким образом хоть чуть-чуть расслабиться. И друг на друга они не смотрели. Очевидно, никому из них не хотелось встречаться глазами с соседом.
— Вот и все, — заключила Лоис. — Что вы на меня уставились? У меня это просто вырвалось.
Головы снова обратились в сторону Вульфа. Трелла спросила:
— Я не оглохла? Вы и в самом деле сказали, что хотите от нас доказательств того, что вы заблуждаетесь?
— Вопрос можно поставить и так, миссис Джарелл. Да.
— Где мы их возьмем?
— В этом-то и заключается вся трудность. Разумеется, самый простой способ — предъявить револьвер, но я давно потерял на это надежду. Из опубликованных сведений я узнал, что Ибер был убит между двумя часами дня и шестью часами вечера в четверг. Брайэм — между десятью часами утра и тремя часами дня в воскресенье. Есть у кого-нибудь алиби хотя бы на один из этих периодов?
— Вы их продлили, — сказал Роджер Фут. — От трех до пяти в четверг и от одиннадцати до двух в воскресенье.
— Я исходил из крайностей, мистер Фут. Это самое безопасное. А вы, оказывается, хорошо проинформированы.
— Полицейские постарались.
— Если вы не сумеете подвергнуть сомнению мое заключение, боюсь, вы будете видеть их гораздо чаще.
— Для начала можете исключить меня, — подал голос Отис Джарелл. — В четверг днем у меня состоялся ряд деловых встреч, целых три, и домой я вернулся около шести. В воскресенье…
— Все встречи состоялись в одном месте?
— Нет. Одна — в деловой части города, две другие — в жилом районе. В воскресенье утром я провел целый час с комиссаром полиции, от половины одиннадцатого до половины двенадцатого, потом направился домой, пробыл в библиотеке до половины второго, спустился к ленчу, снова вернулся в библиотеку и пробыл там до пяти вечера. Так что меня можно исключить.
— Фу, — с отвращением изрек Вульф. — Неужели вы настолько глупы, мистер Джарелл? Ваш четверг безнадежен, и воскресенье не лучше. Сперва вы болтались где-то между «Пингвином» и своим домом, дальше, что касается библиотеки, вы были там один?
— Большую часть времени один. Но если бы я оттуда выходил, меня бы заметили.
— Чепуха. В вашей квартире есть задний ход?
— Там есть служебная лестница.
— Это даже не стоит обсуждать. Человек с вашими способностями и вашими средствами, решившись на убийство, наверняка сумеет изобрести способ пробраться незамеченным к выходу. — Вульф отвернулся от Джарелла. — Может, кто-либо из вас представит неуязвимое алиби хотя бы для одного из этих периодов?
— В воскресенье, — начал Роджер Фут, — я отправился в «Бельмонт» взглянуть на лошадей. Туда я попал в девять и проторчал там до пяти вечера.
— С кем-нибудь?
— Нет. Но все время на виду у разных людей.
— Вы не в лучшем положении, чем мистер Джарелл. Кто-нибудь еще хочет попытаться, учитывая предъявляемые требования?