— Малость ошибся, Фагот, — ответил Генка. — Это новенький.
— М-да, зря, выходит, спешили. А может… — Фагот вдруг оживился. — Может, у тебя есть что-нибудь с собой? Так давай за встречу, за знакомство, за твою прописку в тайге…
Василий огорченно развел руками:
— Не пью. Завязал. А для хороших людей не взял — соблазна испугался.
— Алкоголик, значит, — Фагот презрительно сплюнул и почесал бородку. — От работнички собираются в бригаду — пьянь да рвань.
— Зато ты у нас кандидат наук, — хихикнул Генка. — Недоделанный профессор.
— Ты мое образование не тронь, — неожиданно взвизгнул Фагот. — Я играл в оркестре Большого театра, стал доцентом консерватории! И всего сам… Слышишь?! Сам добился!
— А теперь такой же бич, как и мы.
— Заткнись, Геха, не трожь мою боль своими вонючими лапами.
— Это у меня вонючие лапы?!
— У тебя, желтомордый…
Генка не выдержал и кинулся на Фагота. Но тот успел пригнуться и двинуть противника головой в живот. Генка тут же схватился за солнечное сплетение. Этого Фаготу показалось мало, и он ударил Генку коленом в пах. Тот охнул и повалился на землю.
Василий хотел было вскочить, но Семен остановил его:
— Сиди, не твое дело. Сами разберутся. Мужики ошалели: без выпивки пятый день. Пусть чуток выпустят дурь друг из друга.
Двое, что пришли с Фаготом, так же равнодушно наблюдали за своими товарищами. Тем временем Генка поднялся на ноги и, матерясь, ринулся на Фагота. На этот раз бородач не смог уклониться от удара. Хрипя и ругаясь, Генка и Фагот схватились за поленья. Неизвестно чем бы закончилось дело, если б Семен не гаркнул на них и не пригрозил лично расправиться.
Пока Фагот и Генка умывались в реке, к костру подошли еще двое. Поздоровавшись, сняли рюкзаки и зачерпнули кружками из котелка.
Один принялся жаловаться:
— Ох и крепко прикипели в этом году шишки к дереву. Бил, бил кедр колотом по «морде», аж кожа со ствола слезла, а шишка не идет, зараза.
— «Мордой» мы называем выбоину на кедре — след от удара колотом, — тихо пояснил Василию Семен. — А колот — это во-он та штуковина, — и он указал на тяжелый деревянный молот, валявшийся возле рюкзаков.
С реки вернулись Генка и Фагот.
— О! Красавчики! — хлопнул себя по бокам Семен и пальцем показал на опухшие, в ссадинах, лица Генки и Фагота. — Два неразлучных друга — Ален Делон и Марчелло Мастроянни. В следующий раз, если схватитесь за деревяхи, одному и другому потроха отобью.
К вечеру у костра собралось человек двадцать. А Мурат, которого все ждали, так и не приехал.
— Будем ужинать всухую, — вздохнул Семен.
Загремели кружки и котелки, застучали ложки. Двадцать уставших человек молча ели кашу и запивали чаем. Не было привычного у таежного костра веселья. Лишь изредка обменивались с соседом словом.
К Василию подсел невысокого роста паренек, снял вязаную шапочку и повернулся лицом к костру. Василий чуть не выронил кружку… Это была девушка лет двадцати. Она поправила волосы и засмеялась.
— Чего глаза таращишь? Не ожидал? Василий смутился:
— А вы… Вы тоже в этой бригаде?
— В бригаде! — с вызовом ответила девушка. — Будем знакомы: Ольга.
Почти месяц Серега Треф, изнывая без дела, жил на даче мрачного, неразговорчивого Мурата. Выходить из дому не разрешали, чтобы не увидели соседи. Целый день Серега валялся на диване, смотрел телевизор и читал журналы. Несколько раз пытался завести разговор с Муратом, но тот отделывался незначительными фразами: «Не знаю», «Не мое дело», «Жди». И Серега ждал, сам не зная чего. В одном он был твердо убежден: просто так одевать и кормить его никто не будет. За все придется отрабатывать.
Наконец пожаловал Славик. Он приехал с двумя тяжелыми чемоданами, оставил их в коридоре и, прежде чем поговорить с Серегой, пошептался с Муратом. Потом раскрыл один чемодан и достал несколько бутылок коньяка, банки с икрой и крабами. Мурат тем временем поспешно собрался и, не прощаясь, исчез.
— Вот теперь поговорим, — похлопывая Серегу по плечу, проговорил Славик.
— Кажется, начинаются дела, — Серега кивнул на столик с бутылками. — Прямо как в кино… детектив.
— А мы и есть актеры. Актеры самого реального жанра. Короче, сегодня тихонько отдыхаем, а ночью — на станцию, и гоп-гоп на Москву. Билеты у меня в спальный вагон. Так что поедем с комфортом. В купе нас только двое. Вообще-то не люблю тихоходный транспорт, но хозяин запретил иметь дело с авиацией. Сам понимаешь, паспорта предъявлять надо.
— Я так и не понял, что мне делать в Москве и тем более с тобой, — Серега выжидающе посмотрел на приятеля.
— Видишь ли, хозяин волнуется, а действительно ли у моего друга Трефа есть в Москве интересующие его связи. Может, он впустую обласкал тебя.
— А ты, значит, вроде контролера при мне?
— М-да, — замялся Славик. — Что-то вроде этого.
— Так-так, я выложу вам своих дружков и стану ненужным, лишним свидетелем? И тогда можно меня… — Треф подмигнул Славику и провел пальцем по горлу.
Славик сделал протестующий жест:
— Серж, если ты не доверяешь мне, выкладывай, какие нужны тебе гарантии. Вернемся — передам хозяину или сам ему скажешь.
Серега задумался:
— Пока не знаю. А нельзя встретиться с твоим хозяином до отъезда?
— С нашим хозяином, — поправил Славик.
— Пусть будет с нашим…
— Нет, нельзя, он далеко.
— А что будет, если я откажусь ехать?
— Серж, ты же не маленький, сам понимаешь. Хозяин огорчится, а это значит…
— Это значит, — перебил Треф, — хозяин от огорчения пришьет меня за милую душу.
— Эх, Серж, Серж, — Славик хлопнул приятеля по спине. — Я же тебе говорил, что всякой уголовной ахинеей не занимаемся. У хозяина достаточно тугие карманы, чтобы для этого нанять какого-нибудь придурка.
— Хрен редьки не слаще, а мне не легче, от какой падлы в спину занозу поиметь. Еду. Это я так, лирику напустил, — Треф хитро сощурил глаза. — А ты, кажется, говорил, никакой уголовщины — одна калинка-малинка да черемша. Аи да малинка… Потрохами чую: золотишко есть у хозяина, если так основательно готовится его в Москву переправить.
— Это не наше дело, — махнул рукой Славик. — А если по-честному, не нравится мне затея с золотом. Никогда этим не занимались, и без него денег хватало. Спустил бы он его побыстрей, и нам легче дышалось.
— Ты разве не знаешь, откуда золотишко всплыло?
— Не знаю и не хочу знать. Так дольше проживешь на белом свете…
В разговорах и воспоминаниях, сдобренных коньяком, четыре дня пути пролетели незаметно. Чемоданы они оставили в камере хранения Ярославского вокзала.
— Заберем их, когда найдем крышу над головой, — распорядился Славик. — В гостиницах мелькать не стоит.
— Неужели у вас нет в Подмосковье дачи? — съязвил Серега.
— Не приобрели еще. Но и к твоим друзьям с ночевкой набиваться не будем. У меня тоже есть в Москве кое-какие связи, — Славик улыбнулся, вспомнив приятное. — Я иногда с девочками прилетаю в Москву на воскресные обеды в Дом кино, Дом архитектора, Дом композиторов…
— И всюду пускают?
— Разумеется.
— Даешь на лапу?
— О, зачем так грубо? Вручал маленькие презенты. Никаких взяток, никакого криминала, и все тебе улыбаются, и всегда рады видеть…
— Так где мы будем ночевать? — перебил Серега.
— Я сейчас сделаю пару звонков, если не застану своих друзей на работе, поедем в ресторан «Актер». Там наверняка встретим кого нам надо. Только учти; меня знают как администратора филармонии…
Было семь часов вечера, и на месте никого из друзей Славика не оказалось. Взяли такси и помчались на улицу Горького.
Когда сели за стол, Славик, внимательно оглядев зал, произнес:
— Давненько я здесь не был. Все перестроили, и официанты новенькие. Зато посетители не меняются, — Славик то и дело кивал кому-то или поднимался из-за стола и здоровался за руку. К нему тоже подходили, обнимались, хлопали по плену, задавали ничего не значащие вопросы.