Все обстоятельства сошлись благоприятно — и Клаусу стоит поспешить, пока он не издох от депрессии и пьянства.
Клаус Даффи прошлепал в комнату и сделал большой глоток виски — прямо из горлышка прямоугольной бутылки. Потом включил компьютер.
Он приступил к делу.
25 марта 2005 года. В шесть вечера профессор Патрик Ньюмен закончил работу в клинике. Через сорок пять минут он поставил машину в гараж своего дома в пригороде Онтарио, десятью минутами позже вошел в спальню, включил свет и обнаружил незваного гостя, развалившегося на постели.
Пожалуй, профессор Ньюмен напрасно пренебрегал мерами безопасности. Его взрослые дети, его бывшая жена и близкие друзья не раз убеждали обеспечить дом надежной охранной системой. Профессор рассеянно соглашался с ними, но руки до дела так и не доходили. Он откладывал это на следующую неделю, на следующий месяц.
Парень, валяющийся на белоснежном покрывале Ньюмена, был, без сомнения, сильно пьян — разило от него, как из бочки. К тому же он был давно не брит и весьма грязен — от кроссовок, заляпанных глиной, до длинных волос, слипшихся в космы. В правой руке парень держал серый предмет, похожий на игрушечный пистолет. Ствол смотрел прямо на Патрика.
— Как вы сюда попали? — холодно спросил Ньюмен.
— Через окно, дорогуша Патрик, через окно! — незнакомец осклабился, показав на удивление ровные и здоровые зубы. — Я так и думал, что у тебя нет сигнализации. Впрочем, если бы она была, я дожидался бы тебя на улице.
— Что вам нужно? Вы грабитель? Сколько денег вам дать, чтобы вы отсюда убрались?
— Нисколько! — парень снова хохотнул. — Ты уже дал мне денег достаточно. Разве забыл?
— Я вас вообще не знаю. Убирайтесь немедленно — я уже вызвал полицию. Сейчас они будут здесь.
Патрик извлек из кармана пиджака мобильный телефон и показал его парню. Большой палец Патрика лежал на синей кнопке экстренного оповещения полиции.
— Плевать мне на копов, — вяло бросил незнакомец. — Плевать на все. Ты уже освоил свою руну Здоровья, Патрик?
— Нет, пока не получается… — Глаза Ньюмена растерянно округлились. — Откуда вы знаете о рунах? Я никому не говорил о них.
— Ну вот и отлично! Теперь уже никому не скажешь!
Патрик не сделал ни единого движения, чтобы защититься. Он стоял и молча смотрел на Клауса.
Серый «Москито» негромко кашлянул — три раза подряд.
Сирена полиции завыла за окном. Клаус, дрожа всем телом, стоял над Ньюменом и пытался выстрелить еще раз. Контрольный в голову — так, кажется, это называется… Почему эта пластиковая дрянь не стреляет? Там же полная обойма…
Дверь внизу вынесли с грохотом, по деревянной лестнице уже топали башмаки полицейских. Клаус чертыхнулся, сунул пистолет в карман и полез в открытое окно.
Ушел… Полицейские с их воющими сиренами, резиновыми дубинками, пистолетами и наручниками остались позади, канули в небытие за стеной, отделяющей сознание Клауса от отвратительного окружающего мира. Он не рассчитывал на это — втайне надеялся, что его пристрелят на месте преступления, при попытке к бегству. Так было бы проще. Теперь он снова остался наедине со своей главной проблемой — невыносимо затянувшейся жизнью. Где выход? Почему он так слаб, почему не может прервать эти муки собственной рукой?
Он совершил то, о чем так страстно мечтал сотни лет, ворочаясь без сна долгими ночами. Он прервал порочный процесс, начатый Патриком Ньюменом. Процесс, приведший в конце концов к гибели нормального человечества. Клаус Даффи поступил как умный садовник — обрезал больную ветвь, чтобы сохранить главный ствол древа. Никто не распространит теперь в мире руну Здоровья, никто не обманет людей несбыточной сказкой о совершенстве. Сапиенсы не вымрут. Они будут жить своей жизнью.
Вот только ему, Клаусу, с сапиенсами не по пути. Он был чужим там, оказался чужим и здесь. Неприкаянная душа в странствиях между мирами.
Он обнаружил, что бредет по окраине города — району, не свидетельствующему о благополучии местных жителей. Мрачные каменные дома — разбитые окна, серые стены, исписанные до второго этажа непристойными разноцветными граффити. Хлюпающая грязь под ногами. Древние ржавые остовы машин, стоящие без колес на тротуарах. Болезненный свет редких фонарей, едва рассеивающий тьму. Враждебные взгляды потрепанных чернокожих, изредка попадающихся на пути. Трущобы. Место жительства тех, кого деликатно называют афроамериканцами. Отличный шанс для приличного белого человека. Шанс влипнуть в большие неприятности, а может быть, и распроститься с жизнью.
Огромный негритянский парень стоял посередине дороги, запустив руки в карманы широченных штанов, и рассматривал Клауса, презрительно выпятив толстую нижнюю губу. На его круглую голову была натянута вязаная шапка, слегка побитая молью, на черной куртке красовалась белая надпись: «Дай мне денег, и я тебя полюблю».
— Стой, — негромко сказал парень. — Читать умеешь?
— Умею.
— Усек, что у меня там написано?
— Усек.
— Так какого черта ты ждешь? Давай, раскошеливайся. Здесь моя земля. По ней не ходят бесплатно.
— Дерьмо у тебя там написано, — сказал Клаус. — И сам ты дерьмо. Денег мне не жалко, но я не хочу, чтобы ты меня полюбил.
— Ты хочешь, чтоб я тебя возненавидел? — парень осклабился. — Я это легко сделаю, только тебе это не понравится. У меня хорошие кулаки, глиста ты белая, и они очень чешутся. А еще у меня есть отличный кусок железной трубы…
— Убей меня, — сказал Клаус. — Я заплачу тебе. У меня много денег, и ты заберешь их, когда убьешь меня. На вот пистолет, шлепни меня. Только стреляй в голову и не вздумай промазать…
Он протянул вперед «Магнум-москито». Парень отшатнулся, испуганно выставил вперед ладони — так, словно Клаус собирался стрелять в него. А потом развернулся и побежал.
— Эй, стой! — истошно завопил Клаус. — Стой!!!
Бешенство придало прыти его пьяным ногам. Негритянский парень бежал быстро, но Клаус догнал его в десять прыжков. Он прыгнул на спину здоровяку и обхватил его шею руками.
Они упали на выщербленный асфальт и, хрипя, покатились по земле. Клаус сцепил пальцы на черном горле противника. Он знал, что мог бы убить сейчас этого наркомана, ничтожного сапиенса… Но сейчас не ему предназначалась роль убийцы.
Негр, извиваясь, дотянулся до кармана, вытащил нож. Длинное острое лезвие со щелчком выскочило из рукоятки. А потом впилось в спину Клауса — глубоко, до самого сердца.
— Спасибо… — успел прошептать Клаус Даффи.
27 марта 2005 года.
…два дня я провел в клинике. Пришлось принимать целые делегации сочувствующих — даже Маргарет Остенбаум из нейрососудистого отделения, с которой мы не разговаривали уже полгода по причине ссоры, принесла букет хризантем и изволила поцеловать меня в щеку. Грудь болит не на шутку — два перелома ребер, оба с левой стороны — преступник метил прямо в сердце. Кашлять очень больно, чихать — невыносимо больно. Я сбежал из клиники с огромным трудом, чуть ли не со скандалом, под поручительство самого профессора Миловица. Все это не так страшно. Ребра срастутся. Бронежилет спас мою жизнь — это самое главное. А жизнь моя и голова моя еще очень пригодятся человечеству. Я это чувствую. Да нет, почему чувствую? Знаю.
Создание первых мыслеформ и методики по их освоению будет только началом. Впереди — годы сложной работы по их глобальному внедрению. Стратегия и тактика должны быть выверены тщательно, с ювелирной точностью. Человеческий социум неохотно воспринимает новшества, глубинно влияющие на индивидуальное сознание. Думаю, что одного только знания психологии скоро окажется для меня недостаточно. Необходимо срочно приступать к освоению социологии и политологии. Завтра же попрошу Роберта составить мне оптимальный библиографический список.
Очень необычное ощущение — знать, что произойдет с тобой сегодня, завтра, через несколько недель и даже месяцев. На годы мои способности пока не распространяются. Интересно, откуда взялся этот длинноволосый молодчик? Из будущего? Это возможно. Предположим такой вариант: мне удастся доработать руну Здоровья, и люди смогут жить вечно. В таком будущем могут объявиться диссиденты, которым не понравится новый порядок. Если к тому же будет изобретена возможность путешествия во времени, кто-нибудь неминуемо отправится в прошлое, чтобы уничтожить меня — виновного в создании мыслеформ.