— Хватит! — сказал Юрковский. — Ищи Титан. Паршивцы! — проворчал он. — Уже знают.
— Интересно, — глубокомысленно сказал Быков. — Всего-то их в системе Сатурна полтораста человек, а сколько шуму…
Рация крякала и подвывала. Быков настроился и стал говорить в микрофон:
— Титан, Титан. Я «Тахмасиб». Титан. Титан.
— Титан слушает, — отозвался женский голос.
— Генеральный инспектор Юрковский вызывает директора системы. — Быков весело посмотрел на Юрковского. — Я правильно говорю, Володя? — спросил он в микрофон.
Юрковский благосклонно покивал.
— Алло, алло, «Тахмасиб»! — Женский голос стал немножко взволнованным. — Подождите минуту, я соединю вас с директором.
— Ждем, — произнес Быков и пододвинул микрофон к Юрковскому.
Юрковский откашлялся.
— Лизочка! — закричал кто-то в динамике. — Дай-ка мне директора, голубчик! Быстренько!
— Освободите волну! — строго приказал женский голос. — Директор занят.
— Как это занят? — оскорбленно сказал голос. — Ференц, это ты? Опять без очереди?
— Сойдите с волны! — строго сказал Юрковский.
— Всем сойти с моей волны! — раздался медлительный, скрипучий голос. — Директор слушает генерального инспектора Юрковского.
— Ух ты!.. — испуганно сказал кто-то.
Юрковский самодовольно посмотрел на Быкова.
— Зайцев?.. — произнес он. — Здравствуй, Зайцев!
— Здравствуй, Володя, — проскрипел директор. — Какими судьбами?
— Я… э-э… слегка инспектирую, — сказал Юрковский. — Я наметил себе следующий маршрут. Сейчас я иду к «Кольцу-1». Задержусь там двое суток, а затем пойду к тебе на Титан. Прикажи там, чтобы приготовили горючее для «Тахмасиба». Подготовь месячную сводку. Ну, о делах потом. А пока вот что. — Юрковский опять замолчал. — У меня на борту находится один юноша. Это вакуум-сварщик. Один из группы добровольцев, что работают у тебя на Рее. Будь добр, посоветуй, где я его могу высадить, чтобы его немедленно отправили на Рею. — Юрковский снова замолчал. В эфире было тихо. — Так я слушаю тебя, — сказал Юрковский.
— Одну минуту, — сказал директор. — Сейчас здесь наводят справки… Ты что, на «Тахмасибе»?
— Да, — ответил Юрковский. — Вот тут со мной рядом Алексей.
Михаил Антонович крикнул из штурманской:
— Привет Феденьке, привет!
— Вот Миша тебе привет передает.
— А Григорий с тобой?
— Нет, — сказал Юрковский. — А ты разве не знаешь?
В эфире помолчали. Потом скрипучий голос осторожно спросил:
— Что-нибудь случилось?
— Нет-нет! Ему просто запретили летать. Вот уже год.
В эфире вздохнули.
— Да-а, — сказал директор, — вот скоро и мы так же.
— Надеюсь, еще не скоро… — сухо сказал генеральный инспектор. — Ну, как там твои справки?
— Так, — произнес голос. — Минутку. Слушай. На Рею твоему сварщику лететь не нужно. Добровольцев мы перебросили на «Кольцо-2». Там они нужнее. На «Кольцо-2», если повезет, отправишь его прямо с «Кольца-1». А если не повезет, отправим его отсюда, с Титана.
— Что значит — повезет, не повезет?
— Два раза в декаду на Кольцо ходят швейцарцы, возят продовольствие. Возможно, ты застанешь швейцарский бот на «Кольце-1».
— Понимаю, — сказал Юрковский. — Ну что ж, хорошо. У меня к тебе пока больше ничего нет. До встречи.
— Спокойной плазмы, Володя, — сказал директор. — Не провалитесь там в Сатурн.
— Тьфу на тебя! — проворчал Быков и выключил рацию.
— Ясно, кадет? — спросил Юрковский.
— Ясно! — ответил Юра и вздохнул.
— Ты что, недоволен?
— Да нет, работать все равно где, — сказал Юра. — Не в этом дело.
…Обсерватория «Кольцо-1» двигалась в плоскости колец Сатурна по круговой орбите и делала полный оборот за четырнадцать с половиной часов. Станция была молодая, ее постройку закончили всего год назад. Экипаж ее состоял из десяти планетологов, занятых исследованием Кольца, и четырех инженер-контролеров. Работы у инженер-контролеров было очень много: некоторые агрегаты и системы обсерватории — обогреватели, кислородные регенераторы, гидросистема — еще не были окончательно отрегулированы. Неудобства, связанные с этим, нимало не смущали планетологов, тем более, что большую часть времени они проводили в космоскафах, плавая над Кольцом. Работе планетологов Кольца придавалось большое значение в системе Сатурна. Планетологи рассчитывали найти в Кольце воду, железо, редкие металлы — это дало бы системе автономность в снабжении горючим и материалами. Правда, даже если бы эти поиски увенчались успехом, воспользоваться такими находками пока не представлялось возможным. Не был еще создан снаряд, способный войти в сверкающие толщи колец Сатурна и вернуться оттуда невредимым.
Алексей Петрович Быков подвел «Тахмасиб» к внешней линии доков и осторожно пришвартовался. Подход к искусственным спутникам — дело тонкое, требующее мастерства и ювелирного изящества. В таких случаях Алексей Петрович вставал с кресла и сам поднимался в рубку. У внешних доков уже стоял какой-то бот, судя по обводам — продовольственный танкер.
— Стажер, — сказал Быков, — тебе повезло. Собирай чемодан.
Юра промолчал.
— Экипаж отпускаю на берег, — объявил Быков. — Если пригласят к ужину — не увлекайтесь. Здесь вам не отель. А лучше всего захватите с собой консервы и минеральную воду.
— Увеличим круговорот, — вполголоса сказал Жилин.
Снаружи послышался скрип и скрежет — это дежурный диспетчер прилаживал к внешнему люку «Тахмасиба» герметическую перемычку. Через пять минут он сообщил по радио:
— Можно выходить. Только одевайтесь потеплее.
— Это почему? — осведомился Быков.
— Мы регулируем кондиционирование, — ответил дежурный и дал отбой.
— Что значит — теплее? — возмутился Юрковский. — Что надевать? Фланель? Или, как это там называлось, валенки? Стеганки? Ватники?
Быков посоветовал:
— Надевай свитер. Надевай теплые носки. Меховую куртку неплохо надеть. С электроподогревом.
— Я надену джемпер, — сказал Михаил Антонович. — У меня есть очень красивый джемпер. С парусом.
— А у меня ничего нет, — грустно сказал Юра. — Могу вот надеть несколько безрукавок.
— Безобразие! — сказал Юрковский. — У меня тоже ничего нет.
— Надень свой халат, — посоветовал Быков и отправился к себе в каюту.
В обсерваторию они вступили все вместе, одетые очень разнообразно и тепло. На Быкове была гренландская меховая куртка. Михаил Антонович тоже надел куртку и натянул на ноги унты. Унты были лишены магнитных подков, и Михаила Антоновича тащили, как привязной аэростат. Жилин натянул свитер и один свитер дал Юре. Кроме того, на Юре были меховые штаны Быкова, которые он затянул под мышками. Меховые штаны Жилина были на Юрковском. И еще на Юрковском были джемпер Михаила Антоновича с парусом и очень хорошо сшитый белый пиджак не по росту.
В кессоне их встретил дежурный диспетчер в трусах и майке. В кессоне была удушливая жара, как в парной.
— Здравствуйте, — сказал диспетчер. Он оглядел гостей и нахмурился. — Я же сказал: одеться потеплее. Вы же замерзнете в ботинках.
Юрковский зловеще спросил:
— Вы что, молодой человек, шутки со мной хотите шутить?
Диспетчер непонимающе посмотрел на него:
— Какие там шутки? В кают-компании минус пятнадцать.
Быков вытер со лба пот и проворчал:
— Пошли.
Из коридора пахнуло леденящим холодом — ворвались клубы пара. Диспетчер, обхватив себя руками за плечи, завопил:
— Да поскорее же, пожалуйста! Обшивка коридора была местами разобрана, и желтая сетка термоэлементов бесстыдно блестела в голубоватом свете. Возле кают-компании они столкнулись с инженер-контролером. Инженер был в меховом комбинезоне с поднятым капюшоном.
Юрковский зябко повел плечами и открыл дверь в кают-компанию.
В кают-компании за столом сидели, пристегнувшись к стульям, пять человек в шубах с поднятыми воротниками. Они были похожи на будочников времен Алексея Тишайшего и сосали горячий кофе из прозрачных термосов. При виде Юрковского один из них отогнул воротник и, выпустив облако пара, сказал: