После неприятного ночного события сержант Вечёра заставил рядового Фомкина вначале самого тренировать проштрафившегося Рекса. У солдата это получалось плохо. Рекс был ленив, работа с ним требовала строгости, а Фомкин отличался излишней обходительностью. Чувствуя мягкость вожатого, собака не слушалась его.
Но вот уже две недели, передав своего Аза Фомкину, сержант Вечёра сам занимался с Рексом, и, когда собака снова стала брать след, он доложил капитану, что все обошлось благополучно. Начальник заставы проверил слова Вечёры. Рекс взял след хорошо.
Южное солнце нещадно палило. Фомкин сидел под ветвистым кустом в пяти шагах от Аза. Даже в тени была такая духота, что по загорелому лицу солдата ручьями стекал пот. Гимнастерку Фомкин снял, и она лежала на зеленой траве рядом с панамой. Пса тоже разморило. Грозная клыкастая пасть его была беззлобно раскрыта, на грудь свисал длинный, как галстук, красный язык. Собака часто дышала и, отгоняя мух, равнодушно щелкала зубами.
— Неразумная ты тварь! — ворчливо укорял собаку Фомкин. — Волчья твоя натура! Из-за тебя я здесь хоронюсь в кустах. Понимаешь, сижу, а мне велено с тобою заниматься. Вот увидит сержант, как мы с тобой прохлаждаемся, опять капитану доложит. Это позор, понимаешь? Одних попреков хватит на год…
Солдат взял панаму и отбросил ее далеко в сторону.
— Апорт! — крикнул он визгливо.
Аз продолжал мирно дремать, точно команда к нему не относилась.
— Аз! — снова позвал Фомкин и, подняв ногу, сделал вид, что собирается его ударить.
Пес свирепо зарычал и клыками схватил солдата за сапог. Перепуганный Фомкин повалился на землю.
— Аз, Аз! — умоляюще стонал он, катаясь по траве.
Наконец ему удалось освободиться…
Аз, натянув поводок, стоял во весь рост, злобно ощерив клыки, готовый снова броситься на солдата. Теперь он был напряжен, собран и страшен. Глаза гневно сверкали, шерсть ощетинилась. Когда первые минуты страха прошли, солдат рассердился. Решив отомстить Азу, он выломал длинную хворостину и, пряча ее за спиной, приблизился к собаке и взмахнул прутом.
Собака завизжала, рванулась в сторону, вздыбилась. Вцепившись зубами в поводок, она стала яростно рвать его, извиваясь и визжа от частых ударов. Пена хлопьями летела из пасти. Аз был страшен. Солдат никогда не думал, что собака может так разозлиться.
Только теперь до его сознания стал доходить смысл того, что он натворил. Скоро надо вести Аза на заставу. А как? Солдат и близко не мог подойти к нему. Бежать за сержантом Вечёрой? Но тому станет сразу ясно, что здесь произошло. Нет, нет, этого нельзя допустить.
Фомкин отошел подальше в кусты, чтобы собака его не видела: так она быстрее успокоится.
Через полчаса он снова подошел к собаке. Аз, высунув язык, дремал. Заметив Фомкина, пес вскочил и злобно зарычал, оскалив зубы.
— Аз, Аз! — умоляюще звал тот, боясь подойти поближе.
Собака злобно ворчала.
Внезапно Фомкину пришла в голову счастливая мысль — выломать длинную палку с вилкой на конце и, придерживая ею Аза за ошейник, на расстоянии отвязать. Так, при помощи палки, можно будет довести собаку к заставе. И никто не заметит.
Фомкин вырезал хворостину, зацепил за ошейник и с трудом отодвинул собаку подальше. Аз визжал и рвался.
— Тише, тише! Ну успокойся же, дурак! — приговаривал солдат, быстро отвязывая Аза. Некоторое время он волочил его по земле. Наконец собака вскочила на ноги и, повизгивая, пошла впереди Фомкина. Хворостина, надежно зацепившись за ошейник, не давала Азу ни остановиться, ни приблизиться к человеку.
— Не бойся, я тебя больше не трону. И другому закажу, чтоб не трогал, — увещевал Фомкин собаку, поспешно направляясь к заставе.
Поводок он намотал на хворостину, и издали казалось, будто собака сама бежит впереди. Фомкин волновался, когда вошел во двор заставы, но поблизости никого не оказалось: часовой стоял на вышке и ничего подозрительного не заметил.
Стоял полдень. В тени под высокой чинарой выстроились солдаты и сержанты. Занятия проводил капитан Власов.
Высокий, широкоплечий, в выгоревшей на солнце гимнастерке и запыленных сапогах, он походил на рядового солдата. Обычно на заставе капитан ходил в фуражке и только во время служебно-тактических занятий надевал, как и все солдаты, панаму, молодившую его крупное, широкоскулое лицо.
— Успокойте Аза, сержант Вечёра! — сказал капитан инструктору, присутствовавшему на занятиях со своим любимцем.
Аз в этот день плохо слушался сержанта, злобно рычал и скулил.
— Рядом, Аз! — сурово приказал Вечёра и так грозно взглянул на пса, что тот, зло сверкнув глазами, сел.
«Что с ним такое?» — подумал сержант, продолжая слушать объяснения капитана Власова.
Только сейчас Вечёра обнаружил, что среди солдат нет рядового Фомкина, и догадался: видимо, сегодня он будет изображать «нарушителя» границы.
Началась самая ответственная часть занятия. Учебный наряд вышел к границе, на поиски «нарушителя». Это, так сказать, завязка спектакля, события которого, постепенно развиваясь, будут втягивать всё новых и новых участников.
По сухому арыку, идущему вдоль проселочной дороги, слегка пригнувшись, уже бежали солдаты второго наряда. Глубокий арык скрывал бегущих. Сержант Вечёра наблюдал за первым нарядом, которому продвигаться по открытой местности было значительно опаснее. Солдаты, припав к земле, перебегали от куста к кусту, направляясь к реке — «границе». Там на песчаных отмелях, если «граница» нарушена, легче всего найти след.
Сигнал с «границы» известил: следы обнаружены.
— Сержант Вечёра, ко мне! — приказал начальник заставы.
— Аз! За мной! — скомандовал сержант.
Но пес, заворчав и злобно оскалив зубы, не двинулся с места.
— Быстрее, сержант Вечёра! — нетерпеливо крикнул капитан.
Сержанту хотелось дернуть Аза за поводок, но он сдержался, подошел к собаке, ласково погладил:
— Пошли, Аз!
Собака, настороженно посматривая на своего хозяина, неохотно повиновалась.
— Вы что, разучились управлять собакой? — с упреком спросил начальник, когда Вечёра, ведя на поводке Аза, наконец подошел.
Получив приказ, инструктор двинулся к месту происшествия. Аз быстро взял след, заскулил и, тычась в песок мордой, бросился бежать. Сержант Вечёра еле поспевал за ним.
След поднимался по крутой насыпи к арыку, пересекал дорогу, некоторое время шел по скошенному полю люцерны, потом сворачивал в ущелье, по которому текла горная речка. Здесь след терялся. «Нарушитель», видимо, двигался по реке.
Гимнастерка сержанта Вечёры уже взмокла, пот градом катился по лицу. Сержант панамой смахивал его и торопил Аза:
— Ищи! Ищи!
Вот Аз снова припал к земле, заскулил и потянул вверх по скату горы, заваленному до самой вершины огромными камнями. Идти по таким валунам, удерживая собаку за поводок, было невозможно. Сержант снял с Аза ошейник.
Почувствовав свободу, Аз пошел быстрее, легче перепрыгивая с камня на камень. Вскоре он оказался у самой вершины. Около вздыбленной рыжеватой плиты Аз остановился, потом прыгнул на нее, но, не удержавшись, упал, злобно зарычав. За вершиной плиты сержант увидел голову рядового Фомкина. В следующее мгновение Аз прыгнул, вцепившись зубами в дрессировочный костюм солдата.
Вечёра спешил. До вершины было еще далеко, когда сержант увидел, как Фомкин поднялся, стараясь освободиться от собаки, затем покачнулся и, увлекая за собой Аза, полетел со скалы.
«Еще убьется или ногу сломает!..» — подумал Вечёра. Приблизившись к месту происшествия, он увидел лежавшего на камнях, сжавшегося в комок солдата и Аза, неистово рвущего на нем дрессировочный костюм.