— Но я стараюсь не поддаваться чувствам, прислушиваюсь к голосу разума. И когда мне попадается что-то на первый взгляд бесполезное, я все же стараюсь придумать, как его можно использовать. Именно так я и хочу поступить с вами сейчас. И в сущности, это первый вопрос, от которого зависит все остальное — будете ли вы работать?
— Позвольте заметить, что с моей точки зрения вопрос звучит иначе: что я получу, если буду работать?
— С Дрейком или с нами, ваш процент всегда останется при вас, — успокаивает меня Мортон, который, кажется, полностью в курсе моих дел.
— Да, но зачем мне этот процент, если вы в конце прибавите к нему в качестве премии и пулю в лоб?
— Наконец я слышу рассуждения разумного человека, — доброжелательно кивает хозяин кабинета. — И поскольку наш разговор становится более содержательным, позвольте сказать вам следующее: вопрос не в деньгах, мистер Питер, хотя деньги нужны всем. Азартному игроку деньги ни к чему, ведь он все равно их тут же спустит. У вас же ситуация еще более безнадежная, потому что вместе с деньгами вы закладываете жизнь.
Он умолкает, бросает давно погасший окурок и, чтобы дать мне время обдумать сказанное, тянется к коробке на столике, чтобы взять новую сигару, щелкает массивной серебряной зажигалкой и закуривает.
— Эта операция закончится, как и всякая другая. А вместе с ней будет покончено и с вами, и вы получите, как сами говорите, соответствующую премию. Однако, если вы проявите мудрость и добрую волю, я предложу вам постоянную работу, которая избавит вас от печальной участи игрока и неизбежного краха.
Наступает новая пауза, и в кабинете вновь воцаряется тишина, нарушаемая лишь треском горящих поленьев. Я сосредоточенно думаю, или, если хотите, всем видом демонстрирую напряженную работу ума.
— Ваши слова звучат заманчиво, — признаю наконец. — Но это только слова.
— Совершенно верно, — соглашается Мортон. — И могут остаться только словами. Все зависит от вас. Все зависит от того, как вы справитесь с вашим первым заданием. Первое задание — это ваш вступительный экзамен, мистер Питер.
— Я понял, — киваю, в свою очередь. — Слушаю вас.
Только теперь хозяин вспоминает свои обязанности по отношению к гостю дома и спрашивает:
— Хотите выпить?
— Только если вместе с вами.
Спустя несколько минут горилла в полосатой жилетке ставит на столик поднос с неизбежной бутылкой виски и неизбежное ведерко со льдом и удаляется.
— А теперь приступим к делу, — произносит Мортон уже со стаканом в руке. — Как вы уже поняли из магнитофонной записи того злополучного разговора, наша задача состоит в том, чтобы следующий груз был как можно больше. Здесь, конечно, следует учитывать всю сложность возникшей ситуации. Дрейк, вероятно, временно воздержится от отправки большой партии груза. Но он может и осмелиться, если вы осторожно надавите на него. Ваш тезис может быть следующим: побыстрее воспользоваться последней возможностью, пока ЦРУ не помешало вашим планам. Ясно?
— Вполне.
— Тогда перейдем ко второй части задачи. Нам потребуется точная информация о ходе операции: когда товар будет доставлен пароходом и когда должен прибыть в Вену Информацию о прибытии груза, по-моему, вам будет получить легко: вы ведь сами отправляете сообщения.
— Да, но после того, как Дрейк мне их продиктует.
— Естественно. В таком случае вы должны немедленно сообщить мне их содержание. Значит, остается вторая часть…
— Она самая трудная. Я не имею доступа к корреспонденции Дрейка.
— У вас будет этот доступ, не беспокойтесь, — просто говорит Мортон. — Не хочу вас огорчать, но, когда придет время получить сообщение, Дрейка уже не будет в живых.
Отпив глоток виски, Мортон ставит стакан на поднос и добавляет:
— И вот еще что, мистер Питер: вы сами понимаете, что не только надежность операции, но и ваша собственная безопасность зависит от вашего умения держать язык за зубами. И хотя эта вещь элементарная, я должен напомнить вам об этом.
Хозяин поднимается, так что я тоже встаю и жму вялую руку, протянутую мне.
— Не будет ли бестактно с моей стороны на прощание спросить, с кем имел честь разговаривать? — спрашиваю я, прежде чем уйти.
— А вы не знаете? — удивляется хозяин.
— Откуда же мне знать?
— Да в самом деле, — соглашается он. — Мое имя Мортон, а вот мой телефон…
Он подходит к письменному столу, берет визитную карточку и подает ее мне:
— Запомните. Не стоит носить с собой вещественные доказательства.
— Запомнил, — отвечаю, возвращая ему визитку.
Конец разговора. Впрочем, не совсем. Потому что, едва я взялся за ручку двери, как снова слышу за спиной голос Мортона:
— Какой у меня номер телефона, мистер Питер?
Называю.
— У вас хорошая память. В таком случае вы, вероятно, вспомните, что вы делали в прошлую пятницу вечером…
— В пятницу вечером? — повторяю я, делая вид, что стараюсь вспомнить. — В пятницу вечером я был там, где меня сегодня взяли ваши люди.
— Один или в компании? — продолжает любопытствовать хозяин.
— В компании с дамой.
— Ну, раз с дамой, не будем нарушать законов джентльменства. И вы были с этой дамой всю ночь?
— Нет. В десять часов я проводил ее в бар «Ева».
— А потом?
— Вернулся в гостиницу.
— Никуда не заходили?
— Нет.
— И вас никто не видел?
— Почему? Меня видела содержательница отеля мисс Дорис.
— В сущности, эти подробности не имеют значения, — говорит Мортон, дружеским жестом давая мне понять, что я свободен.
Наконец я выхожу, говоря себе, что надо немедленно предупредить Дорис. Только бы кто другой меня не опередил.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Пружина действия фильма раскручивается в замедленном темпе, словно сценарист не знает точно, что сказать и вообще нужно ли что-нибудь говорить, а режиссер предоставил свободу оператору манипулировать камерой как ему вздумается. И лишь в последние четверть часа, когда лента уже на исходе, сюжет так закручивается, авторы торопятся показать столько событий, что у зрителя голова идет кругом. Я имею в виду себя. За других говорить не могу.
Идея фильма сводится к тому, чтобы показать будни инспектора криминальной полиции из Сан-Франциско, который вовсю старается исполнить свою благородную миссию. Но ему это не удается, поскольку с одной стороны на него давит преступный мир, а с другой мешают продажные безвольные шефы. Банальная история со множеством смертей, обильно политая кровью. Поэтому ничего удивительного, что, выходя после окончания фильма на улицу, Линда произносит:
— Кругом зверства и насилие, некуда от них деться!..
Она раскрывает зонтик, ибо, как всегда в последнее время, идет дождь. После чего мы пускаемся в путь. Разумеется, в направлении Сохо.
— Кругом зверства и насилие, некуда от них деться, — повторяет Линда, скорее размышляя вслух, чем подбрасывая мне тему для разговора.
— Что вы хотите — человечество цивилизуется. А цивилизация требует жертв. Цивилизованные люди вынуждены наказывать нецивилизованных, А нецивилизованные от зависти стреляют в цивилизованных.
— А к какому вы себя причисляете, Питер?
— Не имею понятия. Вероятно, к клиентам Марка. Может, я не первый в очереди, но это не меняет положения.
— Не понимаю, как вы можете шутить над подобными вещами, — вздрагивает моя спутница и невольно прижимается ко мне.
— А чем же еще шутить? Человек, сам того не желая, шутит над тем, что его окружает, а, как вы сами верно заметили, нас окружают зверства и насилие.
— Боюсь, вы даже не отдаете себе отчета, насколько вы правы, — произносит она тоном, который заставляет меня насторожиться.
— В каком смысле?
Но вместо ответа она предлагает:
— Пойдемте куда-нибудь погреться. Я бы с удовольствием выпила горячего чая.