Сэдли прислушался. Сначала в квартире было тихо, потом в глубине раздались тяжелые шаркающие шаги, и знакомый голос произнес:
– Ну и кого там принесло?
Дверь открылась и в подъезд, подслеповато щурясь, выглянул мужчина.
– Идите вон. Я ничего не покупаю, – ворчливо заявил он.
– А я ничего и не продаю, – фыркнул Сэдли.
Обитатель квартиры на четвертом этаже вздрогнул, потом открыл дверь пошире, чтобы в темный подъезд попадало больше света. Присмотрелся, смешно склонив голову к плечу, и ахнул:
– Вильмер? Ты, что ли?
– Я, Фил, – усмехнулся тот. – Впустишь?
На лице Фила мелькнула забавная гримаса, словно ему больше всего на свете хотелось вытолкать неожиданного гостя из прошлого взашей, но он все же посторонился и буркнул:
– Проходи.
Сэдли запер за собой дверь и пошел следом за хозяином квартиры в гостиную, немного растерянно осматриваясь по сторонам. Он не был здесь много лет, и за это годы жилище друга и коллеги сильно изменилось. Квартира оказалось очень сильно захламлена. Повсюду стояли какие-то коробки и свертки. Громоздились друг на друга ящики, перевязанные веревками. На этих башнях угрожающе кренились стопки газет и книг. Под всеми завалами было почти не видно разномастную мебель, которой тут явно стояло гораздо больше чем нужно. В одной только гостиной Сэдли насчитал два дивана, три кресла, три комода и больше десяти стульев. И как профессор рунологии, славящийся аккуратностью и педантизмом, превратился в барахольщика?
– А ты облысел, – довольно заявил тот, плюхаясь в одно из кресел.
Сэдли машинально потер гладкую голову и поморщился:
– Кто бы говорил.
Фил тоже изменился. Раздался вширь почти в два раза, обрюзг, а на голове вместо роскошной блондинистой шевелюры теперь торчали только редкие пучки блеклых волос.
– Эта жизнь никого не красит, – досадливо вздохнул Фил. – Не ожидал тебя увидеть, если честно. Думал, ты уже того…
– А я не ожидал найти тебя по старому адресу. Но рад, что ошибся.
– М-да… – сам Фил, кажется, рад этому совсем не был.
– Ты все это время жил в Атараксии? – поинтересовался Вильмер Сэдли.
– Да. После закрытия университета два года просидел дома, почти не выходя на улицу. Потом стали кончаться деньги, пришлось искать себе хоть какую-то работу. Работал в банке, секретарем, статьи писал в газету, теперь вот… торговлей занимаюсь. Найду, почищу, продам…
– А я в захолустном архиве сидел.
– Серьезно? А что жена? Мне говорили, что перед тем, как сбежать из Атараксии, ты на своей студентке женился.
– Она умерла, – прикрыл глаза Вильмер Сэдли. – Уже давно.
– Сочувствую.
В гостиной повисла немного неловкая тишина. Прежде друзья, теперь они были разделены слишком большой пропастью из прошедших лет и личных трагедий.
– Почти месяц назад я отправлял тебе последнее письмо, – нарушил молчание Сэдли. – Ты получил его?
– Э-э-э, – Фил оглядел захламленную комнату, словно пытаясь высмотреть конверт. – Да, вроде…
– Вроде? – хмыкнул бывший историк.
– Ну получил, – нахохлился его друг. – И даже прочитал. Только не пойму, что ты от меня хотел.
– Хотел узнать, не удалось ли тебе…
– Расшифровать знаки, над которыми мы ломали головы еще двадцать лет назад, – ворчливо перебил Фил. – Это я понял. Но неужели ты думал, что я все эти годы буду заниматься такой ерундой?
– Ерундой? – нахмурился Сэдли. – С каких это пор наследие Изначальных стало ерундой?
– С тех пор, как от всей их магии не осталось ни шиша! Какой в этом смысл, Вильмер? Ничего нет. И все эти значки – просто пшик!
Сэдли машинально потер левое предплечье и раздраженно поморщился.
– Магия… – уже спокойнее буркнул Фил, оценив его мрачную физиономию. – Я постарался выбросить все это из головы. Так безопаснее. Да и легче. Когда не думаешь о том, кем ты был и что потерял.
Бывший историк снова поморщился, но спорить не стал. Для всех них потеря магии оказалась настоящим ударом. И церковникам не нужно было напрягаться, чтобы извести лишенцев. Они прекрасно справились с этим сами. Кто-то наложил на себя руки, не выдержав сосущую пустоту на месте некогда сильного дара. Кто-то спился. Кто-то просто потерял волю к жизни. А кто-то, как Фил, спрятался в свою нору, отринул все, что когда-то знал и любил, превращаясь в потрепанного жизнью унылого обывателя.
– А ты все никак не выбросишь их из головы, – хмуро проворчал тот.
– Эти знаки важны, – сказал Вильмер Сэдли. – Они могут быть ключом к исчезновению магии. Или наоборот, к ее возвращению.
– Важны, важны… Знаешь, ты сейчас напоминаешь мне Безумного Альбехта.