В.В. — Вы говорите об опыте, о системе, но разве российская геральдика не уступает в этом отношении иностранной? Ведь у нас и гербы появились позже, и в них, по крайней мере на первый взгляд, бывало столько провинциальной путаницы… Или я это сочиняю?
М.М. — Это сочинили не вы. Я сейчас процитирую одного очень уважаемого автора, не называя — из дружеских чувств — его имени. «Особо следует указать на отсутствие в русской родовой геральдике традиционных — в европейском понимании — правил составления гербов». Тут все неверно: и образ лишенной правил русской геральдики, и образ геральдики Запада, в эти правила, как в доспехи, закованной. Такие взгляды объясняются предубеждением, а чаще — элементарным незнанием и своего, и чужого наследия. Прежде всего нет никакой единой западной геральдики — есть национальные, региональные и локальные традиции, весьма отличные в деталях, бурно развивавшиеся на протяжении столетий и несущие не меньший груз провинциальной путаницы, нежели наш Общий Гербовник. И в сопоставлении с ними становится очевидно, что российская геральдика столь же оснащена исторически сложившимися правилами.
Опоздав на пятьсот лет по сравнению с Западной Европой, Россия приняла геральдику в конце XVII столетия, по упразднении местничества. Но вместо механического подражания произошло нечто иное: на Русь хлынули разнообразные и противоречивые геральдические влияния разных стран. В итоге происходил спонтанный выбор, произошел синтез уникальной, подлинно российской системы. Но она не была закреплена в одном формальном своде правил, и сегодня ее приходится реконструировать, «выводить» из множества прецедентов, на огромную долю неопубликованных. У Н.Гумилева есть чудесные строки о болонском юристе, который «законы ищет в беззаконье». Надо всего лишь старательно искать.
На рубеже восьмидесятых и девяностых многие энтузиасты гербоведения считали русскую геральдику чистым листом, на котором можно писать заново. Чем они располагали, по каким примерам судили? В лучшем случае по первому десятку частей Общего Гербовника (оставшиеся десять не публиковались), по справочнику фон Винклера со скверными перерисовками из Полного собрания законов. Исходя из этого, их мнение можно понять! Сколько было разговоров о создании некоего нового, улучшенного свода правил для русских гербов, о «геральдическом кодексе». Несколько таких кодексов было написано… Я настаивал на совершенно ином подходе: надо отнестись к геральдике имперского периода как к источнику всех норм и принципов. Опираться на источники, на архивный материал, искать, исследовать. И нужда в новых «кодексах» рассеется. Бобчинский напишет свод гербовых правил — и это будет «кодекс Бобчинского», «геральдика Бобчинского». Но нам-то нужна российская геральдика, а не чья-либо личная фантазия вместо нее.
Была и другая иллюзорная модель, консервативная: надо все гербы возродить, вернуть статус КВО на 1917 год. Проблема в том, что статуса КВО не было. Была геральдико-правовая коллизия: еще в 1850-х годах все местные гербы в России были реформированы, но в большинстве случаев указ Александра II не выполнялся (чиновники на местах не решались применять новые правила к гербам городов и уездов — и ждали, что столичные геральдисты им все «разжуют»). В итоге, провозгласив преемственность российской геральдической системы к дореволюционному периоду, Герольдия [Государственная герольдия при Президенте, предшественник нынешнего Геральдического совета] должна была наконец-то привести в исполнение старый императорский указ, по мере возможности применяя его гибкие формулировки к новым реалиям. Можно представить негодование многих краеведов, привыкших к рисункам из справочников и неготовых понять, почему возрождение герба приходится начинать с рисования его новой версии.
Герб Махачкалы