Генрих V
Итак, обойдя права потомков Лайнела, Ланкастеры оказались у власти. Конечно, в глазах большей части общества они узурпаторы, поэтому и Генрих V — сын узурпатора. Мне кажется, в его жизни это обстоятельство имело огромное значение, он все время жил с этим ощущением, страшился его, наконец, просто не был уверен в своем будущем.
Что нужно тем, кто не очень уверен в своей власти? Маленькая победоносная война. В истории человечества это до сих пор не изменилось. Сегодня так же, как и сотни лет назад. И потому он произнес воодушевляющую речь и лично сражался, проявляя удивительную храбрость. Ему надо было стать героем, чтобы забыли о незаконности его королевства, это так понятно. Он возобновляет войну, которую никто не называл тогда Столетней (кстати, она длилась больше 100 лет). Возобновляет, чтобы упрочить династию, доказать легитимность и, конечно, присоединить территории. Заметим, что ему всего 25 лет. Он остро чувствует, страстно желает и, кажется, знает пути, как добиться желаемого. «Я обещаю вам поместья», — вот тот стимул, который на все времена — экономический и политический. И он дал им поместья. Нормандия была оккупирована после Азенкура на 25 лет.
Важная вещь. Среди монархов он, пожалуй, первый, кто при Азенкуре нарушил рыцарские правила. Надо вспомнить, что это было переходное время, начало Нового времени. Рыцарство не в самой большой чести. Хотя во Франции был Иоанн II Добрый, который создал рыцарский орден Звезды и верил, что спасет страну только рыцарство. В Англии тоже верили в идеалы Круглого стола и короля Артура. А он совершил невиданное. Что же это было такое?
Во время сражения при Азенкуре, как пишут очевидцы, случилась вылазка французских разбойников. Они напали на английский обоз и ограбили его. Это осложнило битву, и Генрих был вынужден принять опасное решение: убить пленных и сдавшихся рыцарей.
Чтобы представить себе, насколько чудовищным был этот поступок, скажу, что у рыцаря даже не отбирали оружие, если он поднимал руку и говорил, что сдается, этого было достаточно, потому что — рыцарское слово.
Битва при Азенкуре
Что же это были за разбойники? В Хронике первых Валуа (анонимная французская хроника, написанная, видимо, горожанином) находим потрясающие подробности: ограбили обоз, залезли на колокольню, стали бить в набат и распевать «Воспеваем Тебя, Господи». Но главное — кричали во все горло, что английский король убит, а это уже чистая, как мы сегодня сказали бы, дезинформация. Французы воодушевились, какой-то миг мог стать переломным. Тогда-то он и отдал этот страшный, антирыцарственный приказ. В результате — победа при Азенкуре и Генрих V — победитель. Он захватил Северную Францию, взял Париж и объявил себя наследником французской короны. И не просто объявил, а добился подписания договора в 1420 году в городе Труа. Для Франции это был тяжелейший договор, согласно которому и происходило объединение корон.
А у Франции уже есть король, это Карл VI — душевнобольной человек и старше Генриха на 20 лет. Средняя продолжительность жизни в Средние века была не так велика — всего около 40 лет, и было совершенно ясно, что после скорой смерти Карла VI Генрих V станет королем и Англии, и Франции. В русле этих приятных мыслей он женится на дочери Карла VI — прекрасной Екатерине. Шекспир придумал, что у них любовь, роман, страсть. Это художественный вымысел. Происходит сначала обычное сватовство, а затем — королевская свадьба. Но он женится на красивейшей принцессе. В те времена между европейскими дворами всегда была договоренность, кто — первая красавица. В тот момент это была Екатерина.
Брак состоялся, пошли дети, а с ними — и многие несчастья английского двора, потому что Екатерина была совершенно психически здорова, а вот среди детей, внуков душевно больного Карла, были душевные болезни. Это очень тяжело сказалось в войне Роз, потому что последний Ланкастер, Генрих VI, сын Генриха и Екатерины — это мучительно душевнобольной человек.
Казалось бы, Генрих V — счастливый завоеватель. Но в жизни, как видим, все сложнее. Не так просто сдавалась Франция. Многие маленькие крепости оказывали сопротивление. Французы говорили, что не хотят (хроники так и пишут: «не хотим») стать англичанами. Почему? Но ведь и по сей день этническая самоидентичность — сложный вопрос. А тут она только возникала, только-только появлялось чувство единой общности, и принадлежность к ней была очень важна, являясь гарантом защиты, безопасности. Англичане — отдельно, французы — отдельно, а когда-то их королевские дворы были очень сильно переплетены.