И его урок, как и тысячи иных, не пошел впрок. Увы, по сию пору не перевелись журналисты, готовые популяризировать любую лженауку, скажем креационизм или астрологию. И, что еще хуже, некоторые из них настолько талантливы, что заставляют верить себе весьма образованных людей и притом самого высокого социального ранга. Мартин Гарднер, один из лучших в мире научных журналистов, который в течение долгих лет вел математическую рубрику в Scientific American, в своем эссе, названном «Видя звезды», писал, что американский президент Рональд Рейган регулярно советовался с астрологами, прежде чем принять важное решение. Кто знает, как повлияло это на внешнюю и внутреннюю политику величайшей мировой державы и как отразилось на других странах? И снова — а что думали при этом те, кто делал недоказанные и непроверенные астрологические гипотезы достоянием массового сознания, возводя их в ранг научной теории? Каково было их чувство ответственности перед людьми? Допустим, что сами астрологи не думали никого обманывать и свято верили в то, что влияние светил, под которыми мы рождены, определяет всю нашу жизнь. Пусть — хоть это, вообще говоря, большая натяжка, — так. Но научный журналист не имеет права слепо следовать чьему-либо убеждению, не подкрепленному научными способами доказательства его истинности. Ему нельзя быть таким же доверчивым и невежественным, как человек с улицы, — ему много дано, с него много должно и спроситься. Профессия обязывает его знать о множестве фактов, противоречащих утверждениям астрологии. Например, прежде чем что-либо писать о прогнозах по звездам, ему необходимо было прочесть знаменитый отрывок из работы Святого Августина «Город Бога», написанной 1600 лет тому назад:
«Как случилось, что астрологи никогда не могли назвать причину, в силу которой в жизни близнецов, в их действиях, в событиях, связанных с их профессиями, умениями и искусствами, достижениями и иными вещами, относящимися к человеческой жизни, а также в самой их смерти, обычно так много различного, что совершенно посторонние люди больше похожи на них, чем они друг на друга, хотя моменты их рождения различаются на малый интервал времени, а к тому же зачаты они в один и тот же миг в едином акте соития?»
И правда ведь, не объяснив хотя бы самому себе этот «пустячок», подмеченный не слишком образованным по нашим сегодняшним меркам монахом 16 веков назад, нельзя браться за продвижение астрологических теорий в беззащитное перед масс-медиа сознание масс.
Иными словами, проблема поиска баланса между Точностью и Понятностью — не единственная, которую научный журналист обречен решать всю свою сознательную жизнь. Его миссия — не только передать людям то, что сказал или написал ученый, в наиболее понятном и точном виде, но еще — и раньше всего! — сравнить новые идеи с теми, что были ему известны ранее, оценить степень их соответствия принятой в данный момент научной парадигме, а затем принять самостоятельное решение: что это — хорошая, настоящая наука, или лженаука, или даже антинаука и следует ли ее поддержать, критиковать или игнорировать. Нет никого другого, кто мог бы принять это нелегкое решение за него — научный журналист всегда стоит последним в длинном ряду людей, принимающих такого рода нелегкие решения.
Положение научного журналиста в обществе уникально: он в любом случае «слуга двух господ». А это требует двойного умения и двойного образования, не говоря уж о необходимости быть постоянно в курсе всех последних событий как в мире науки, так и вообще в мире и обществе.
Научные журналисты — Чрезвычайные и Полномочные Послы Республики Обыкновенных Людей в Королевстве Научных Знаний, и их отчеты, отправляемые домой, о том, что происходит в незнакомой, но великой и могучей стране, где они аккредитованы, должны быть тщательно продуманы, чтобы не возбудить ложных верований и безосновательных надежд и чтобы удержать народ, пославшей их за рубеж страны, от неосмотрительных трат ресурсов, всегда, как известно, ограниченных, на предприятия, не имеющие видимых перспектив.