— Им кажется, что хотят. Естественно, если их на машине времени перенести в сталинские времена, они взвоют в тот же день, даже без ареста и ГУЛАГа. Достаточно коммунальной квартиры с одним сортиром на 40 человек — им уже мало не покажется, потому что от этого отвыкли, этого не ожидают. И тысячи повседневных мелочей, которых вообще не было в магазинах, — как это?! Так не бывает. В брежневском времени им бы тоже мало не показалось: серая, глухая и нищая жизнь. Поэтому если показать эту реальность в натуральную величину…
— Тогда есть такая отдельная специальная правильная задача — показывать все время эту повседневность.
— Повседневность показать трудно. Даже если про нее рассказывать специально и очень подробно, народ взвизгнет и не поверит. Про все это забыли даже люди, которые жили в этой реальности. Эмоционально забыли. Они вам будут вспоминать: да, жили в коммуналке — хорошее было время. А как дружили! Как выпивали на кухне! А сосед дядя Вася на баяне играл. А соседи за детишками присматривали. Хорошо жили, очень хорошо. Потому что молодые были, здоровые, вода была мокрее, солнце горячее.
— А если показать ГУЛАГ?
— Они не поверят. Это как показать Освенцим: народ ужаснется, кто-то в обморок упадет — а на следующий день забудется. Защита здоровой человеческой психики такие впечатления отсеивает, потому что с этим трудно жить. Хотя вы правы: показывать это надо.
Я помню свою первую загранпоездку не то в 83-м, не то в 84-м году в Чехословакию по туристической визе. С группой разнообразного состава. Среди прочих — три-четыре учителя московских школ, дамы средних лет. Не историки, не гуманитарные учителя. Нас повезли в концлагерь Терезина недалеко от Праги. Детский концлагерь. Туда шли — улыбались. А там — детские рисунки, фотографии. Одной из учительниц стало плохо. Не ожидали. Песню о бухенвальдском набате пели — а не ожидали. Не знаю, запоминается ли такое впечатление на всю жизнь…
— Так в школах надо показывать, у нас достаточно много кадров ГУЛАГА. Можно этого добиться?
— Что значит «можно»? Теоретически — да; практически — нужна четко выраженная политическая воля. Причем выраженная ясно, недвусмысленно, категорично. Не выступление президента со словами «хорошо бы», а прямой приказ. Жесткий, и выполнение которого тщательно контролировалось бы. Уверяю вас, среди школьных учителей будет итальянская забастовка по этому поводу.
— Я знаю других учителей.
— Их немного. Уверяю вас, большинство будет против этого. Вы ломаете детскую психику, зачем это детям, вы занимаетесь очернительством нашей истории, мы должны приучать детей к патриотизму, приучать их гордиться нашей историей. А власть никогда такого приказа не даст. Просто потому, что это не нужно, это слишком сильный психологический эффект, разобьет народ, кто-то будет думать так, кто-то иначе.
— Зачем Вы тогда все это делаете, при таком-то скептицизме?
— Я бы сказал — реализме. Зачем? Есть страны, в которых ни нацизм, ни сталинизм невозможны. В Америке тоже кризис, но как бы там ни было тяжело, рядовой избиратель не будет по этому поводу голосовать за авторитарного лидера, который закрутит все гайки, — вариант такого спасения ему не придет в голову. А у нас он приходит в голову первым. Вот поэтому я считаю важным какие-то такие вещи втолковывать. Другое дело — не будем идеалистами, надо реалистически оценивать возможный результат, и время, необходимое, чтобы его добиться.
Материалы Главной темы подготовили Галина Бельская и Ирина Прусс.
В ФОКУСЕ ОТКРЫТИЙ
Справедливость — в таблетке
Руслан Григорьев
Эмоции властвуют над нами, а кто же властвует над эмоциями? Гормоны, вестимо. Те самые маленькие молекулы, что производятся специфическими клетками в нашем мозгу и в теле и переносят химические сигналы от одних клеток к другим. По сигналу таких молекул меняется характер работы клеточных генов и, как следствие, клеточный метаболизм, результатом чего становится активизация самых разных телесных и психических процессов. Вот конкретный, хотя и неполный перечень того, что «модулирует» (меняет) в нашем организме такой, например, гормон, как серотонин: уровень гнева, сонливости, агрессивности, сексуального возбуждения, аппетита и т. д. и т. п., включая перепады настроения вообще и температуры тела в частности.