К сожалению, эти слова оказались пророческими. Все окружающие отмечали необязательность Николая, неспособность к усердному и постоянному труду («с увлечением начинал», но редко заканчивал) и, пожалуй, главное — «увлечение Бахусом», по мягкому выражению Антона. Отсюда, быть может, и неустроенность собственной семейной жизни.
В биографическом эссе А.Н. Подорольский внимательно прослеживает параллель Николай — Антон. Действительно, братьев объединяло многое, даже внутри семьи. Очевидна была их особая привязанность, понимание друг друга с полуслова, «созвучие натур». Николай стал первым иллюстратором скетчей и рассказов Антоши Чехонте. В его рисунках сквозили присущие обоим юмор и пародия, бесшабашная талантливость, молодое жизнелюбие. Думается, что на «старте творчеств» двух братьев Николай даже имел фору. Но. увы, не сумел ей воспользовался, не хватило характера.
В отличие от него Антон, в сущности, мальчишка, один тянул дела отцовской лавки в Таганроге, помогал семье и смог окончить гимназию. И в Москве сразу поступил в университет, упорно изучал медицину (а Николай так и не окончил художественное училище), зарабатывал на жизнь для себя и семьи, начал писать и публиковать первые рассказы. При этом он вовсе не отказывался от развлечений и «сладости московского жития», но твердо торил свою дорогу, креп характером, «выдавливая из себя раба». «Кремень» — так скажет много позднее об Антоне Чехове его издатель и когда-то друг А.С. Суворин.
Именно Антон, младший брат, в письме Александру, самому старшему из чеховской поросли, написал горькие, сбывшиеся слова: «Балалаечней нашего братца трудно найти <...>. Николка (ты это отлично знаешь) шалаберничает; гибнет хороший, сильный, русский талант, гибнет ни за грош. (.) Еще год-два, и песня нашего художника спета».
Искренне любя брата и не раз выручая его, Антон не боялся говорить нелицеприятные слова. Его острое письмо, написанное Николаю в марте 1886 года, — образец любви и боли за «пропадающего» близкого человека, яростная попытка его спасти. Оно столь откровенно и резко, что в ряде мест выходит за рамки цензуры.
Возможно, творческий путь Николая Чехова был бы иным, попадись на его пути «свой Григорович», как это случилось в жизни у Антона Чехова, считает Подорольский. Но, думаю, все-таки не в этом дело — дело в характере. Не зря говорят «характер — это судьба». Один из друзей Н. Чехова, Михаил Дюковский, чудом сохранивший многое из наследия художника, писал: «Он имел золотое сердце, был одарен высокохудожественной натурой, но не имел характера, и все погибло.»
Известно, что родные, в том числе и Антон, подталкивали Николая к станковой живописи, называя рисунки «копеечным делом», «убийством себя в карикатуре». А он проявил себя, судя по данному альбому-каталогу, как раз в графике, оказался большим мастером рисунка и иллюстрации, по существу, родоначальником живой книжной иллюстрации.
Но, к сожалению, яркой жизни не получилось. Хотя только что вышедший альбом-каталог избранных произведений Николая Чехова с очевидностью демонстрирует: художник — и талантливый — состоялся, и это благодаря тому, что многое из его наследия удалось разыскать и по-новому оценить.
В альбоме представлены репродукции практически всех произведений станковой живописи, их более 20 — выразительные портреты, драматические жанровые композиции, строгие натюрморты, — все они хранятся в различных музеях А.П. Чехова. Но основной корпус альбома — конечно же графика, рисунки. Здесь и иллюстрации к книгам, прежде всего к ранним произведениям Антона Павловича, и разнообразные сценки «из жизни», портреты друзей и знакомых, женские головки (столь любимые художником), целый ряд политических карикатур, рисунки на обложках ведущих журналов — «Осколки», «Будильник», «Сверчок», «Свет и тени». Выполненные пером или карандашом, часто раскрашенные, они словно предназначены для близкого разглядывания и любования точными, выразительными деталями.
Особый интерес представляют подробные сценки из московской жизни, написанные с юмором, изящно, одним росчерком пера и передающие характер и душевное состояние узнававшихся современниками персонажей.
В ряде работ неожиданно, но уверенно прорывается Чехов-пейзажист. Таковы прозрачные черно-белые или акварельные зарисовки «Лесной пейзаж» («Странница»), «Весна» (в журнале «Будильник»), «Усадьба Бабкино», тонкие миниатюры из альбома М.М. Дюковского или даже пейзажный фон на целом ряде рисунков, часто обозначенный мастерски всего тремя-четырьмя штрихами.