Летом 1942 года врачи признали Н. Дрейера годным к нестроевой. Но разве мог генерал смириться с такой судьбой? Назначенный заместителем командующего 4-й резервной армии по тылу, он после ряда настойчивых просьб добился возвращения на строевую службу.
…25 февраля 1944 года генерал Дрейер был назначен командиром 20-й гвардейской Криворожской стрелковой дивизии. Под руководством комдива-кремлевца 20-я гвардейская прославила свое имя многими блистательными победами. На плечах отходящего противника она первой форсировала Днестр южнее Тирасполя. Позднее с захваченного ею Кицканского плацдарма началось наступление 3-го Украинского фронта в Ясско-Кишиневской операции; действуя на главном направлении, 20-я гвардейская дивизия первой прорвала фронт и вместе с соседними частями разгромила фашистских танкистов, захватив 19 танков и самоходок и 12 000 пленных.
Пройдя в великом освободительном походе по дорогам Румынии, Болгарии, Югославии, гвардейцы Николая Дрейера выбили фашистов из венгерских городов Печ и Сигетвар и с боями вышли к озеру Балатон.
6 марта 1945 года гитлеровцы начали здесь сильное контрнаступление, пытаясь закрыть Красной Армии путь в Австрию и Южную Германию, где находились их последние военные заводы. Многое напомнило Н. Дрейеру незабываемые октябрьские бои 1941 года под Москвой. Как и тогда, фашисты стремились мощным танковым тараном рассечь, окружить и уничтожить наши войска… Но «котел» под Вязьмой повторить не удалось.
«Будучи выдвинут с дивизией из резерва, - читаем в автобиографии Н. Дрейера, - ликвидировал прорыв… на участке 6-го гвардейского стрелкового корпуса и восстановил положение…» Закаленные в огне сражений, гвардейцы отбили все атаки танков и пехоты. Не считаясь с потерями, гитлеровцы вводили в бой новые части. Но криворожцы упорной и активной обороной измотали и обескровили противника. 20-я гвардейская, свидетельствует «Советская военная энциклопедия», «в Балатонской оборонительной операции… во взаимодействии с другими соединениями… стойко отражала наступление группировки немецко-фашистских войск…» А затем, двинувшись вперед, гвардейцы Н. Дрейера вместе с кавалеристами захватили нефтеносный район Надьканижа, лишив гитлеровцев одного из последних источников горючего. Фашисты так поспешно удирали, что не успели взорвать нефтепромыслы, хотя все подготовили для этого.
В пламени боев родился «Марш 20-й гвардейской», написанный старшиной Мамонтовым:
Вперед победной лавою
За счастье и народ 20-я со славою
В победный бой идет.
Громит фашистских гадов
Огня прицельный шквал,
Всегда и всюду рядом
Любимый генерал.
Представители командования дважды прикрепляли к знамени дивизии ордена - Красного Знамени и Суворова, - которыми были награждены герои-криворожцы.
Дивизия Николая Михайловича Дрейера не штурмовала Будапешт. Она наступала южнее. Не знал комдив, что в окруженной венгерской столице находится его бывший помкомвзвода и любимец - Янош Мейсарош. И хотя на них была военная форма двух враждебных армий, они оставались однополчанами - коммунистами, ленинцами.
ВСЕГДА НА ПОСТУ
В разные годы первые часовые простились с армией. В 1930 году басмаческая пуля сделала инвалидом Арсентия Кашкина. После Отечественной войны демобилизовался по болезни майор Янош Мейсарош и вышел в отставку генерал Григорий Коблов. Последним, в 1954 году, простился с боевым знаменем генерал Николай Дрейер, прослуживший в строю 45 лет.
Но они принадлежат к той когорте большевиков, которые не мыслят себя в запасе, которые привыкли всегда быть на передовой. Они помнили слова своей клятвы у саркофага Ильича.
Янош Мейсарош стал начальником охраны одного из московских заводов. Его полюбили и вскоре избрали заместителем секретаря партийной организации.
Янош Мейсарош умер в 1956 году, в день своего рождения. Он знал, что тяжело болен, однако не верил в роковой исход. Смерть столько раз ходила около него! Но старый солдат никогда не думал, что ему суждено умереть на мягкой постели. Он не хотел ложиться в госпиталь, пока не провел всех занятий в заводском политкружке. С трудом уговорили. С Григорием Кобловым, звонившим в палату по телефону, планировали поездку в Александров-Гай, где некогда проводили отпуска. И еще - собирался, выйдя из госпиталя, побывать в народной Венгрии. Увидеть, как она залечила раны войны, как строит новую жизнь. Звал Григория посмотреть на Будапешт.