Через несколько лет в составе геологического отряда я оказался в куда как более неведомых и совсем безлюдных местах, на Чулышманском плато, у подножья Могун-Тайги и Шапшала. Это стык алтайских, тувинских, монгольских и чуть что не китайских горных хребтов. Там реки извиваются, не зная, куда течь — в Енисей ли, в Бию, а может, в Монголию. О сложности геологической структуры лучше не поминать.
Мы уже с месяц передвигались верхом или пешком, а питались одними консервами. Поэтому когда я увидел на маленьком ледниковом озерце крупную птицу, моя рука сразу потянулась к ружью. Но мой коллега, географ получше меня, тут же меня остановил:
— Ты с ума сошел! Это же индийский гусь! Ты что, ничего про них не знаешь?
Индийские гуси давно занесены в Красную книгу. Живут они, как легко сообразить, в Индии. Но каждое лето отправляются за Северный полярный круг, на полуостров Таймыр, где и выводят своих птенцов. Перелетают для этого через весь Евроазиатский континент. Пилоты «Боингов» сфотографировали их стаи над Гималаями, на высоте в восемь километров. По дороге эти гуси отдыхают на высокогорных озерах Алтая и еще где-то.
Существует ли какая-то связь между индийскими гусями и названием «лебединцы»? Как знать! Но племени, символ которого — такая птица, наверное, под силу было пройти путь от Алтая до Карпат.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕМЫ
Может ли работать лучше Министерство образования и науки
Игорь Вайнберг
И. Вайнберг — недавний выпускник математико-механического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, а также в прошлом сотрудник Института физиологии имени И.Павлова РАН.
Время, прошедшее с момента публикации в журнале серии статей, посвященных кризису отечественного образования, оказалось исключительно насыщенным событиями, лишь подтвердившими озабоченность и тревогу наших авторов. Насильственное внедрение ЕГЭ, утверждение двухуровневой вузовской системы, конечно, были темами, наиболее часто обсуждавшимися в СМИ за эти месяцы. Однако, во-первых, за бортом полемики оставалось немало принципиальных деталей, во-вторых, даже на самые острые вопросы руководители нашего образования выдавали, что называется, не самую адекватную реакцию.
К примеру, не один год шла дискуссия о сохранении объема и изучения литературы в школе — теперь же она не является обязательным экзаменом для выпускников. Ученый секретарь Национального комитета российских астрономов О. Малков сетует на то, что астрономия вообще исключена из списка обязательных для изучения школьных предметов, в высшей же школе с введением болонской системы заметно уменьшается количество часов (и лет), выделяемых на изучение ряда фундаментальных дисциплин (таких, как астрономии), и выдавливание их на уровень магистратуры. Но до того ли — министр А. Фурсенко словно в ответ предлагает отказаться от изучения в средней школе элементов высшей математики, как «убивающей креативность».
А вот цитата из выступления на конференции «Гражданское общество и просвещение» в Общественной палате РФ осенью прошлого года заведующего центром стратегических исследований геоэкономики НИИВС ГУ-ВШЭ, доктора экономических наук Э. Кочетова: «…я касаюсь больной проблемы российского просвещения, а именно — слабую рефлексию на новейшие научные дисциплины, на огромный лаг между формированием новых научных школ, выдвижением новых стратегических задач развития и реакцией на них со стороны сферы высшего образования. Две системы — научная и образовательная — глухи друг к другу. Между ними выстроена гигантская невидимая стена.
В укреплении стены много чего разного намешано. Но стальным ее каркасом выступают образовательные стандарты! В них зачастую зацементировано старое знание, они делают стену между наукой и образованием практически непроницаемой, и тем самым идет редуцирование старого знания».
Перечислять подобные примеры можно долго, вывод остается прежний: диагноз, поставленный нашей системе образования, не меняется.