И снова хочется спросить наших чиновников: а что они делают, чтобы изменить тенденцию? Например, очевидно, что МГУ должен быть в числе 50 лучших, более того, в списке должно быть несколько наших флагманов.
Ясно, что деградация высшего образования ударит по зарплатам преподавателей университетов, потому что богатые родители, заглянув в мировой рейтинг, просто отправят своих отпрысков учиться в другие страны. Тем более речь идет не только об очень дорогой Англии, а и о более дешевых англоязычных направлениях, где цены даже ниже, чем в России. И если зарубежное образование станет модным, то наше образование окончательно умрет.
3. Многие ученые говорят, что главное для них даже не деньги, а престиж, уважение, признание. Так почему же наше министерство не работает над повышением престижа научной и образовательной элиты? Почему оно, к примеру, не пробьет показ в прямом эфире государственного канала церемонию награждения лучших ученых и преподавателей? Ведь это не так сложно сделать, а эффект был бы намного более сильным, чем даже увеличение зарплат. Заодно можно было бы на глазах всей России наградить ведущих молодых ученых, и впервые научная и образовательная элита могла бы почувствовать, что она кому-то действительно нужна в современной России. А ведь это так просто сделать — возможно, просто у кого-то нет элементарного желания?
Можно было бы, например, позвонить известному ученому и спросить, как бы повлиял показ лучших российских ученых по телевидению на престиж российской науки и образования. Можно тот же вопрос задать и Министерству образования, спросить, что им мешает пролоббировать такое решение, ну и так далее. Здесь есть широкое поле для разговора, которое просто невозможно уместить в одной коротенькой статье.
От редакции. 9 февраля этого года в Кремле проходило награждение молодых ученых за достижения мирового уровня. Новостные каналы, разумеется, уделили внимание этому событию — по нескольку минут. Но так совпало, что в тот же вечер по Первому каналу транслировалась церемония награждения премией «Грэмми», занявшая — сравните! — около двух часов.
Нужен ли нам Болонский процесс?
Дмитрий Соколов
Д. Соколов — доктор физико-математических наук, профессор физического факультета МГУ.
На подобные вопросы о развитии нашего образования трудно отвечать прежде всего потому, что ответ на них не лежит исключительно в области компетенции специалистов в области высшего образования, а во многом определяется тем, чего хочет от высшего образования правительство и общество в целом. В самом деле, Болонский процесс — путь к тому, чтобы в Европе установились единые стандарты образования, чтобы молодые (да и пожилые тоже) люди могли учиться в одних европейских странах, а находить применения полученным знаниям в других. Если мы не хотим участвовать в этом процессе, учить иностранных студентов (и иметь связанные с этим экономические выгоды), давать возможность нашей молодежи получать (полностью или частично) высшее образование за рубежом, тогда болонский процесс для нас — бессмысленная обуза. По самому смыслу этого процесса участие в нем сопряжено с выполнением нелегких для нас требований. Дело в том, что жители других стран в чем-то по-другому смотрят на мир, чем мы. Участвуя в международном разделении труда в образовании, мы вынуждены в чем-то подстраиваться к ним (а это неприятно нам), а они — к нам (а это неприятно им). Приходится идти на различные компромиссы, а кто это любит? Однако если мы хотим, чтобы у нас училось много иностранных учащихся, а выпускники наших вузов были не чужими для Парижа и Лондона, то пройти этот путь, как бы он ни был труден, придется.
Теперь попробуем понять, что же по этому поводу думает наше общество и как это мнение выражается правительством. На первый взгляд все просто — начальство уверенно говорит о том, что нам нужны иностранные студенты. Оно даже немало делает для этого. Однако проницательный Козьма Прутков по этому поводу писал: «Но как узнать мнение начальства? Нам скажут: оно видно из принимаемых мер. Это правда… Гм! Нет! Это неправда!.. Правительство нередко таит свои цели из-за высших государственных соображений, недоступных пониманию большинства».
Здравый смысл подсказывает, что первыми, кто массово поедет к нам учиться, должны быть дети русских (русскоязычных) семей, которые волею судеб оказались за пределами России. Посмотрим, как обстоит дело в этой области. По семейным обстоятельствам я часто бываю в столице Литовской Республики Вильнюсе — у меня жена литовка. Так получилось, что в этом городе живут три этнические общины, к которым так или иначе тяготеет все население столицы этого государства. Русская община невелика в масштабах страны, но вполне заметна в масштабах сравнительно небольшого города. К счастью, ее представители живут достаточно благополучно — все они граждане Литовской Республики, и большинство из них так или иначе устроили свою жизнь. Представители других общин давно и хорошо поняли, что права своих соседей по городу нужно уважать, соответственно они и поступают.