«Метафора — это не просто один из тропов, приемов литературного языка, особое риторическое орудие, используемое для общения и убеждения. Напротив, метафора — это универсальное свойство людской ментальности, позволяющее нам постигать самих себя и окружающий мир, перенося знания, полученные в одной области, в другие. Поразительная вездесущность метафор — в языке, мышлении, науке, юриспруденции, искусстве, мифологии и культуре убеждает нас, что метафора — непременная составная часть нашей жизни. Очень во многом человеческие познавательные способности и возможности определяются естественным рефлексом думать метафорически», — писал Рэймонд Гиббс в книге «Поэтика мысли».
Если прибегнуть еще к одной метафоре, можно сказать, что сегодняшний разговор — это путешествие в прошлое: на всех наших предыдущих встречах в обязательном порядке присутствовали зрительные образы, иллюстрирующие ту или иную мысль. Чаще всего это были гравюры Маурица Эшера. Особый интерес для нас представляет собой его работа «День и ночь». Она стала лучшей иллюстрацией — и лучшим объяснением — совершенно новой и весьма продуктивной научной идеи «черно-белой» симметрии, или «антисимметрии», предложенной нашим знаменитым кристаллографом академиком Алексеем Шубниковым. С 1935 года Эшер был знаком со многими кристаллографами, которые не могли не видеть связь между создаваемыми им мозаиками и структурой естественных кристаллов, предмета изучения их науки. Но лишь в 1960 году сын Эшера Джордж, который едва ли случайно увлекся кристаллографией, унаследовав от отца любовь к мозаикам, убедил его выставить эту гравюру на Пятом конгрессе Союза кристаллографов, проходившем в Кембридже. Успех гравюры у делегатов конгресса был гигантским — ученые признавались, что им не под силу было бы выразить смысл новой теории с такой наглядностью, не говоря уж о чисто художественных достоинствах «Дня и ночи».
Мауриц Эшер. «День и ночь»
Вот отрывок из книги его биографа Бруно Эрнста «Волшебное зеркало М.К.Эшера»:
«Задача художника состоит в том, чтобы придать особую, свойственную лишь ему одному форму всему, что оказалось в поле его зрения, так, что вещи, невыразимые для него в словах, описываются языком живописи. У Маурица Эшера это вращалось вокруг правильного разбиения пространства, структуры и того неисчерпаемого восторга, который дает изображение объемных предметов на плоской поверхности листа бумаги или холста картины. Он не был способен выразить в словах эти идеи, но вне всякого сомнения ему удавалось отобразить их в своих гравюрах. Его работы в большой степени рассудочны, ибо они есть зрительное выражение интеллектуального процесса понимания, правда, всегда соединенного с радостью от постижения нового».
Тут самое время напомнить, как удивительно наглядно была продемонстрирована гравюрой Эшера «Лента Мебиуса» идея односторонней геометрической поверхности, геометрическая идея, чрезвычайно трудная для восприятия, противоречащая здравому смыслу и нашему ежедневному опыту и практически невыразимая словесно.
Корнелиус ван Рузвельт, который подарил свою коллекцию работ Эшера американской Национальной галерее, в семидесятые годы был единственным источником эшеровских работ для иллюстрирования моих писаний в этом журнале («И видны в саду даже формулы» — «Знание-сила», №№ 9, 10, 11 за 1971 год), которые тогда иным путем в Советском Союзе добыть было невозможно. Он более 20 лет был знаком с художником лично и понимал его лучше многих. Вот что он писал: «Эшер подходит к проблеме зрительной перспективы с необычной позиции: он воображает, будто его глаз способен видеть предмет с нескольких направлений одновременно». Стоит лишь повнимательнее вглядеться в работы Эшера, чтобы увидеть, насколько прав был Рузвельт. А также насколько изобретательно художник использовал в своей работе концепцию начертательной геометрии.
Рузвельт продолжает: «Эшер ощущал точки пересечения науки и искусства. Чарльз Сноу заметил, что искусство ХХ века усвоило на удивление мало достижений науки ХХ века. Это наблюдение послужило для него еще одним доказательством того, что наша цивилизация распалась на две различные культуры. Эшер, подобно тому, как до него это делал Леонардо да Винчи, своим творчеством построил мост между этими культурами».