На момент, когда проводилось исследование, эта категория наших соотечественников имела доход 31,4 тысячи рублей на семью (средняя по стране тогда составляла 17,6 тысячи). Состав группы невероятно пестрый: тут и военнослужащие, и клерки, и предприниматели, и руководители, и квалифицированные рабочие. Мелкие и средние предприниматели, руководители среднего и более высокого, но не высшего звена, в развитых странах составляющие ядро среднего класса, в нашем среднем классе оказались в меньшинстве: по 6 % тех и других. Трудно представить себе общие интересы у военнослужащих и предпринимателей, у так называемого «офисного планктона» и рабочих — однако все они уверенно относят себя к среднему классу и вроде бы подходят по объективным показателям доходов. Короче говоря, средний класс оказался размытым, «размазанным» практически по всей социальной структуре общества. Объединяет этих военных, рабочих, предпринимателей, менеджеров, рабочих не столь уж многое. Или слишком многое — причем не только друг с другом, но и со всем российским народов в целом.
В основном это молодые люди (25–36 лет). У них есть общие склонности, особенно в сфере потребления: например, они чаще, чем россияне в среднем, ездят за границу, в основном все в те же Турцию и Египет (о предметах длительного пользования мы уже говорили).
А что там у них с мировоззрением? С общей платформой?
Я буду называть позиции и указывать, сколько процентов представителей среднего класса высказались за нее, а в скобках указывать ту же цифру, но в среднем по всем опрошенным. Итак: свободы у нас сегодня слишком много — 19 % (20 %); горжусь, что живу в России — 73 (72); оппозиция нужна, и она у нас есть — 44 (45). Ну, и так далее в том же духе. Как говорится, найдите в картине хотя бы несколько расхождений. 1 процент не считается.
Размазанная по всем слоям населения группа идеологию выдавала практически без отклонений от среднего — то есть никакой особой специфики в себе не содержит. Если не считать характерные для этого возраста попсово-молодежные интересы: среди важнейших событий прошлого года наверху списка оказались Олимпиада и победа Димы Билана на Евровидении, а финансовый кризис, выборы Барака Обамы в США, террористические акты — все это им показалось менее важным.
Замечательным образом эти люди испугались кризиса не больше, а меньше остальных, хотя специалисты именно их согласно записывают в главные его жертвы. Когда уже начались по стране задержки с выплатами зарплат и увольнения, каждый третий из них из подсказок выбирал по поводу кризиса: «надеюсь, что его не будет». Чуть позже «тяжелые времена уже позади» — считал 21 процент представителей среднего класса (в среднем 19); они в данный момент самые тяжелые — 23 (24); они еще впереди — 46 (52). Заметим, что цифры скошены не так уж сильно, но в одну сторону.
Кто виноват в кризисе? И опять поразительно близко к среднестатистическому: США — 42 (39), западные банки — 25 (22), руководство РФ — 19 (22)
И хоть эти люди чуть чаще высказываются за государственную поддержку развития науки и техники и реже — за государственную поддержку бедных, общий рисунок ответов свидетельствует, что либералам здесь делать нечего.
Никакой опоры для власти они составить тоже не могут, поскольку в основном равнодушны к политике. К Медведеву они, в отличие от прочих граждан, склонны относиться чуть лучше, чем к Путину — ну и что? И проблем для власти они не составят, о чем говорит недавняя история с повышением таможенных пошлин на импортные автомобили. Именно их, людей со средним достатком, она коснулась в первую очередь: иностранный автомобиль такой-то марки для них — не просто средство передвижения лучшего, чем отечественные, качества, но еще и знак статуса, знак успеха, бирка «Я — не неудачник». Правительство спокойно принимало свое решение, не оглядываясь на их жизненные интересы; они, впервые осознав это как «наезд» на кровные интересы, даже вышли на улицы — и ничего. Когда хуже будет — эти люди, по мнению социологов, потеряют и нынешний слабенький протестный запал. А это значит, и для себя самих они тоже не средний класс, а просто люди, кое-чего добившиеся по части предметов длительного пользования и знаковых модных вещей, привыкающие жить в относительном достатке.
Но это, как выясняется, еще не повод чувствовать солидарность с людьми, имеющими такой же достаток. Ни социальной природы, ни социального смысла эта группа не имеет.
И кто у нас остается из заинтересованных в существовании — реальном, а не мифологически-идеологическом — среднего класса? Одни маркетологи. Но поскольку сохраняется некоторая разница между имеющими примерно одинаковый доход военными, квалифицированными рабочими и предпринимателями, работать с этими категориями рекламщикам и торговцам все равно придется по-разному — так зачем им сама гипотеза «среднего класса»?