Цена этого бесценного сборника делает его доступным для всех и каждого. Это докажет огромную практическую и образовательную ценность для всех и каждого. Не имеет большого значения, собираетесь ли вы выращивать этих грациозных, послушных животных или нет, вам нужна эта книга, поскольку как предмет интеллектуальной культуры она непревзойденна. В ней содержатся факты, ничего, кроме фактов. Вам это нужно. Вы этого хотите? Вы прогрессивны? Единственное, что в ней мало, это цена – всего пятьдесят четыре цента. Позвольте мне записать вас."
– С этими словами, настолько огромна сила привычки, я достал старый конверт, чтобы отметить его заказ.
"Что такое пятьдесят четыре цента?"– спросил он: "У меня есть пятьдесят четыре цента?"
"Это как раз то, о чем я хотел спросить", – говорю я. – "Выверните карманы наружу, и я посмотрю".
– Он вывернул их и рассыпал много металлов по земле. Я увидел эти кусочки золота и сказал ему, что они подойдут. Я сказал ему, что отдам ему все пять своих томов, потому что именно столько я взял с собой в эту поездку, и теперь я сожалею, что не взял больше.
– Он просто подтолкнул ко мне золото, не моргнув глазом, и мы обменялись. Я сказал ему, где мы разбили лагерь, и он сказал, что завтра подойдет и заберет остальные четыре тома. И, джентльмены, это все, что я знаю.
В конце этой истории Стэндифер откинулся назад, улыбаясь от удовольствия от своей продажи. Двое мужчин сидели, изучая его. Наконец Петвик спросил:
– Вы говорите, он знал название вашей книги?
– Да.
– Название на обложке было видно?
– Нет, просто маленький уголок книги торчал из рюкзака.
Петвик на мгновение задумался.
– Вы сначала подумали, что это был Чезаре?
– Да.
– Был ли у него шрам на одной стороне лица?
– Нет, я бы это заметил, конечно. И все же его лицо было очень густо раскрашено. Я не мог видеть никакого шрама.
– Вы уверены, что это был не Чезаре?
– Абсолютно уверен.
Здесь Димитриович занялся тем, что можно назвать перекрестным допросом.
– Вы говорите, что сначала он не понимал по-английски – мог ли он прочитать книгу, которую вы ему продали?
– Нет, это было бы странно. Я должен был рассказать ему, что это за буквы и как они образуют слова, как слова образуют предложения. Но он уловил момент, когда я ему что-то показал, и никогда ничего не забывал. Я проверил его.
Деметриович сделал паузу:
– Вы уверены, что это был индеец?
– Да.
– Но он не знал ценности золота?
– Ну, я не уверен в этом, – начал Стандифер.
– Вы сказали, что он дал вам все эти деньги за пять маленьких книжек! – бушевал Петвик.
– Да, но это не значит, что он не понимает…
– Золотоискатель, – перебил М. Деметриович.
– Кто настолько высоконаучен, чтобы использовать хлорофилл в секретном процессе извлечения золота, и при этом – не знает ценности золота!
Секретарь радостно погладил свою сверкающую стопку, зевнул и сунул ее обратно в карман.
– В любом случае, я бы хотел, чтобы у меня была тележка с этими книгами.
Петвик сидел на своем стуле, прижав колено к груди, и свирепо смотрел на секретаря. Наконец он нервно рассмеялся:
– Я рад, что ты раскрыл тайну, Стэндифер.
– Я тоже, – добродушно ответил секретарь. – Я сам начинал беспокоиться об этом.
– Я не думал, что это тебя обеспокоит, Стандифер. – Петвик издал еще один дрожащий смешок.
– Я не так уж плох, чтобы быть бесчувственным, – искренне согласился секретарь.
Инженер сидел, облизывая языком пересохшие губы, в то время как по его телу пробегала мелкая дрожь.
– Между прочим, – спросил он через мгновение, – вы не подумали навести справки об этих скелетах? Прояснить и это?
– Да, я это сделал. Он сказал, что поставил их туда, чтобы держать животных подальше. Он сказал, что никогда не знаешь, чего от них ожидать, и он не хотел никого видеть, пока не будет готов. Он сказал, что поместил по одному из каждого вида, который смог найти, потому что каждое животное боится своих мертвецов.
Димитриович сидел, пристально глядя на юношу. Над стариком, казалось, сгущались тучи.
– Это факт, – кивнул он. – Я никогда раньше не думал об этом – каждое животное боится своих мертвецов. Ни один скелет не шокирует человека, как скелета человека. Я полагаю, что это относится и ко всему остальному животному миру.
– В любом случае, теперь все прояснилось, Стэндифер, – повторил инженер со своим звонким смехом. – Все так, как ты говоришь, Стэндифер, за пределами художественной литературы нет тайн.