Новые результаты позволяют объяснить это несоответствие. Ученые под руководством Мартина Гроселла из Университета Майами показали, что морские рыбы выделяют в океаническую воду карбонаты, которые образуются в их кишечнике, в более растворимой форме, чем планктон, поэтому он уменьшает кислотность воды раньше достижения дна. Большая же часть карбоната кальция, производимого планктоном, оседает и оказывается «запечатанным» под осадочными породами на многие сотни лет.
Согласно оценкам Гроселла и коллег, доля «рыбьего» карбоната кальция составляет от 3 до 15 % от его общего количества. Авторы подчеркивают, что эти цифры не являются окончательными и в действительности могут оказаться в несколько раз больше.
Результаты ученых заставляют по-новому взглянуть на химическое равновесие океанов. В последние годы из-за выбросов углекислого газа в атмосферу морская вода начала закисляться, что пагубно сказывается на развитии многих организмов (например, кораллов) и, наоборот, стимулирует рост других (морская трава). Рыбы при повышении температуры и содержания CO2 в воде начинают усиленно размножаться и выделять больше карбонатов. То есть они выполняют «буферные» функции, поддерживая равновесие в системе.
Рисунки А. Сарафанова
К 100-ЛЕТИЮ ПОЛТАВСКОЙ БИТВЫ
«Сия баталия — счастие наше»
Игорь Андреев
В национальном самосознании Полтавская баталия стоит в одном ряду с Куликовской битвой, Бородином, Сталинградом. Именно с этих событий-символов в исторической памяти народа обыкновенно ведется победный отсчет. Если вдуматься, в этом много верного, хотя от Полтавы до Ништадского мира — больше десяти лет, а от Куликова поля до освобождения от ордынской власти — сто. Но потому эти победы и становятся символами, что меняют мироощущения современников и занимают центральное место в массовом историческом сознании, в котором миф, если не подменяет, то перетолковывает реальность. Со временем это мифотворение лишь упрочивается и обрастает новыми подробностями и красками. Спросите у людей старшего поколения про Полтаву, и большинство перескажет вам нечто среднее из учебника истории Нечкиной, пушкинской «Полтавы» и фильма «Петр Первый». Молодежь же, скорее всего, ограничится лентой «Слуга государев». Сетовать и по первому, и по второму поводу не стоит: таковы особенности формирования и функционирования массового сознания, сбитого из стереотипов, художественных образов, политической конъюнктуры, фобий, национальных предпочтений и т. д. Научное знание к этому имеет весьма отдаленное отношение, хотя из этого вовсе не значит, что исследователям не следует вмешиваться в это мифотворчество, обслуживающее нередко интересы вполне определенных политических сил. Главные аргументы историков против подобных мифов — знания, основанные на источниках, научная интерпретация, которая опирается не на отвлеченные рассуждения, а на понимание эпохи, тех внутренних мотивов, которыми действительно руководствовались герои прошлого. Полтава — не исключение.
Непосвященный читатель может поразиться разнообразию цифр, приводимых в исследованиях о Полтавской битве. Численность русской армии то приближается к шестизначному числу, то, напротив, уменьшается до вполне «приличной» величины в сравнении с армией противника. Нечто подобное происходит и с армией Карла XII, хотя «амплитуда» колебаний здесь много скромнее — порядка 10 тысяч человек. Объяснение столь разительных расхождений на поверхности: проблема упирается в источники и методику подсчетов. Так, к примеру, численность русской армии существенно возрастает, если к ней прибавить иррегулярные соединения — отряды казаков и калмыков. Есть в этой ситуации, однако, еще один подтекст, смущающий, похоже, некоторых исследователей: превосходство армии Петра достигает в отдельных исчислениях таких «неприличных» величин, что «умаляет» победу. Понятно, что подобный совсем «ненаучный» мотив не способствует четкому пониманию того, что произошло под Полтавой 27 июня 1709 года. Это, во-первых. Во-вторых, как бы ни был велик перевес русских над шведами, это никак не может обесценить «себестоимость» победы: ведь достигнутое преимущество — следствие того, что Карл XII к моменту решающего столкновения не сумел сохранить свои силы, а Петр, напротив, их преумножил. Как и почему это случилось — другой вопрос. Но факт остается фактом, и с этим следует считаться.