«Ты допустил сотню промахов! Хлеб сегодня отламывают, не режут! Кофе горячий? Неужели наливал из чашки в блюдце?» Кофе не пьют из блюдца! Разговор с ребенком? Читатели старшего поколения помнят скучные разговоры за столом в детстве: «Не надо пить из блюдечка, не дуй в чашку, имей терпение.» В данном случае придворный XVIII века избавляет от «инфантильного остатка» скромного парижанина. «Показание.» переполнено советами для детского возраста: «Чужих писем без позволения не читать; денег, товаров не трогать. В чужие дела не мешаться и не вступать. Подслушивание есть бесстыдное невежество! Младые отроки не должны руками шалить, не хватать и подобное неистовство не чинить. На людей глядеть весело и приятно, с благообразным постоянством!»
В предыстории создания «Юности честного зерцала» при желании можно найти следы психологической травмы, которую перенес юный Петр Алексеевич во время первой поездки по странам Европы, когда иностранные наблюдатели отмечали: царственный юноша умен, но в повседневной жизни — вздорный ребенок. Фигура подростка: за два метра и очень узкие плечи, косолапая походка; поведение несдержанное: от внезапного гнева к безудержному веселью. Привычка «обходиться без ножа и вилки» поразила немецких принцесс: Петр принялся угощать, раскладывая еду по тарелкам руками. Однако И.Е. Забелин, историк авторитетный, полагал, что в кремлевском дворце кушанья подавали заранее нарезанными, «во многих случаях руки могли служить вместо ножей, как служили вместо вилок». Так нарезают детям, но крошить бифштекс в ресторане в начале еды неприлично, не принято. Исторические сочинения содержат примеры «детской непосредственности» царя Алексея Михайловича, отца Петра I. О первых Романовых сказано в исторической работе: «В неземном сиянии величия каких-то царей ассирийских являлись перед подданными». В приватной обстановке иначе: Алексей Михайлович купал в пруду в одежде ленивых придворных, кто не успел к смотру, в монастыре громко поправлял священника; обиделся, когда ближний боярин не решился вместе с ним «пустить кровь для здоровья». Причем И.Е. Забелин называл его «самым гуманным из древних наших государей». После принудительного купания сажал за стол, угощал. Мог бы в зимнюю прорубь окунуть. Разговор о власти; впрочем, и здесь мера «цивилизованности» определяет многое.
Не только немецкие придворные, но и голландские бюргеры находили в поведении молодого царя-плотника детские черты; когда стеснялся, закрывал лицо руками. Перед поездкой Западная Европа как «приветливый мир» грезилась Петру по образцу немецкой слободы на Яузе. Увидел иное, требовательное. Впоследствии, насколько возможно, обходил стороной европейские придворные собрания. В 1712 году в Берлине был приглашен на ужин в королевский дворец, но по дороге встретил владельца «пильной мельницы», свернул и уехал к нему в гости. В усталости и раздражении находил выход в детских забавах, что подметил Д. Мережковский, показывая, как в Германии на ярмарке «герой Полтавы ездил верхом на лошадках карусели, ловил кольца палочкой и забавлялся, как мальчик.» В 1716 году, после переговоров с датчанами о совместных действиях, признался в письме на родину: «Бог ведает, какое мучение с ними!» Но «младых людей» постарался избавить от пережитых неудобств.
Правящее сословие научится пользоваться тарелкой с вилкой, потом купцы будут шляпу снимать, приветствуя при встрече; запомнят: «неубыточно, а похвалы достойно»; узнают, что учтивость и вежливость в словах и в делах полезна. По опыту Западной Европы, получится лет через 200 после издания «Показания к житейскому обхождению». Согласимся, московские купцы, Морозовы, Рябушинские, к обозначенному времени стали истинными европейцами, не утратив национальные корни. Однако через двести лет пришел 1917 год.