* * *
Журнал «Знание-сила» можно приобрести в следующих магазинах сети «Московский дом книги»: Московский дом книги (Новый Арбат, 8),
Дом педагогической книги (Большая Дмитровка, 7/5, стр.1),
Дом технической книги (Ленинский проспект, 40),
Дом медицинской книги (Комсомольский проспект, 25),
Дом книги «Новый» (шоссе Энтузиастов, 24/43).
РАЗМЫШЛЕНИЯ ВСЛУХ
Изреченная мысль
Карл Левитин
Встреча седьмая, и последняя
Что может позаимствовать научный журналист из литературы, музыки, культуры вообще и как глубоко следует ему погружаться в пучину науки
Мауриц Эшер, «Поднимаясь и опускаясь»
Александр Поп
В июне 1936 года читатели теперь уже хорошо знакомого нам журнала Nature были приятно удивлены. Фредерик Содди, известнейший английский химик, незадолго до того получивший Нобелевскую премию за открытие изотопов, на этот раз порадовал ученый мир поэмой, состоявшей из трех стансов. Она называлась «The Kiss Precise» — в вольном переводе «Поцелуй по расчету» — и первый ее станс звучал в моем представлении так:
В следующем стансе прославленный химик в том же поэтическом стиле сообщает выведенную им формулу: «Удвоенная сумма квадратов обратных радиусов равна квадрату их суммы». Формула пригодна для обоих случаев, просто когда большой круг охватывает три меньших, величину радиуса надо брать со знаком минус — Содди и это сумел зарифмовать в своих математических виршах. А в последней части своего «Поцелуя по расчету» он перешел от кругов к сферам. Выяснилось, что в пространственном целовальном обряде участников уже не четыре, а пять, и, чтобы они могли коснуться друг друга, им надо, говоря презренной прозой, подчиниться требованиям формулы: «утроенная сумма квадратов обратных радиусов равна квадрату их суммы».
Неоднократно упоминавшийся журнал Nature, заложивший начала изучения геометрических поцелуев, всегда был известен своей серьезностью. Серьезностью даже в шутках. Напечатав в июньском номере стансы Содди о целующихся кругах и сферах, редакция посчитала, что вопрос освещен недостаточно фундаментально, и вскоре, в декабре того же 1936 года, опубликовала еще одно стихотворное произведение того же автора, посвященное той же теме, — The Hexlet, Шестерелье, опять-таки в весьма вольном переводе, в смысле «ожерелье, состоящее из шести частей».
Фредерик Содди не был ни единственным, ни первым, ни последним ученым, кто пытался изложить свои научные идеи в стихотворной форме. Например, Галилео Галилей писал сонеты одиннадцатисложным стихом, terza rima, как Данте свою «Божественную комедию». Один из них, названный «Загадка», говорит о кометах и его ошибочной гипотезе, что они суть не более, чем оптические иллюзии, возникающие в земной атмосфере. Джордано Бруно предварил свой философский трактат «О причине, начале и едином» пятью стихотворениями, а другой своей работе, приведшей его на костер инквизиции, «О бесконечности, вселенной и множественности миров», предпослал три сонета. Михайло Ломоносов тоже многие свои научные труды излагал в стихах — у всех на памяти его строчка из «Письма о пользе стекла»: «Неправо о вещах те думают, Шувалов, которые стекло чтут ниже минералов». Менее известны его поэтические обобщения естественнонаучных теорий того времени «Утреннее размышление о божием величестве» и «Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния». Поэтому тот, кто станет писать свои научно-популярные статьи и книги в стихах, окажется в хорошей компании.
Кроме того, поэтическая форма таких работ сделает их незабываемыми. Жаль только, что мы не говорим и не пишем по-итальянски, на языке, включающем в себя всего семь гласных звуков, так что рифма рождается безо всяких усилий и порой непроизвольно даже в обычной повседневной речи. Впрочем, существует нечто поважнее рифмы, иначе никто не писал бы верлибром — белым стихом. Это ритм фраз — очень короткие или очень длинные предложения, призванные подчеркнуть и выделить особую значимость некоторых частностей или красоту неких мыслей и высказываний.