– Пишешь книгу? – поинтересовалась.
– Пишу.
– Большую?
– Вроде бы.
– Книга не должна быть слишком толстой. Ее тяжело держать в руках. А она про что?
– Сам не знаю.
– Чего же тогда пишешь? Это у тебя терапия такая?
– Вполне может быть.
– Был тут у нас поэт. Плодовитый как крыса. Вены себе резал раза три. Не станешь себе вены резать?
– Глупо!
– Конечно! – подтвердила медсестра.
– Глупо, когда жизнь становится лишь поводом для литературы.
– Это стоит обсудить подробнее! – улыбнулась сестричка и затрепыхала ресницами. – Я зайду еще вечером после обхода. Не забудь про пилюли! Фекла.
– Я – Сергей.
– Это меня Фекла зовут.
– Сама придумала?
– Бабушка обозвала.
И пришла. Уж кто-кто, а Фекла точно знала, что ей делать и не томилась поисками осмысленного существования. Иногда полезно удовлетворять свои потребности, что они, собственно, и сделали.
А дальше был секс – бессмысленный и беспощадный. Фекла орала так, что соседка за стеной перебрала чувственные воспоминания за всю свою жизнь и решила, что этого все равно не достаточно.
– Вы уходите?! – спросил он, когда после короткой паузы гостья снова завозилась под одеялом. Было впечатление, что по нему только что проехался асфальтовый каток. – Это у меня терапия такая?
– Я вчера посмотрела твою карточку, – сказала она, потягиваясь, прихватила заколкой свою огненную шевелюру и начала одеваться.
– И какой был диагноз?
– Недотрах!
Остаток ночи пролетел как черная дыра.
Утром к нему снова заглянула девушка Фекла и произнесла сугубо официально:
– К Вам посетитель. Пойдемте.
Они вышли из палаты и, миновав коридор, оказались в небольшом холле отделанном в духе китайщины и ренессанса. Интерьер терзал глаза богатством и аляповатостью.
В помещение вошел мужчина поразительно похожий на его отца. На левом запястье Сергей разглядел татуировку в виде короны.
Следом возник санитар, встал у дверей и сложил на груди лохматые руки. Мужчина рассмотрел Сергея и улыбнулся:
– Привет, племянничек. Как дела? – голос он имел зычный – рокочущий с хрипотцой и разговаривал нарочито громко. Должно быть, чтобы все осознали значительность его персоны. Но сейчас его слова звучали неопределенно ласково.
– Дядя Миша, – отметил больной.
– Он самый! – подтвердил. – Как поживается?
– Как в сказке. Антураж соответствует.
– Когда я был маленький, – сказал дядя, – очень мне нравились разные истории. Любил, знаешь, копаться в толстых книжках с картинками. Все больше про дальние страны и путешествия. Особенно притчу про братьев-лебедей и остров в океане часто перечитывал. В жизни почти все так и получилось.
Сергей страшно удивился литературности речи дяди. Уголовники в его представлении должны были выглядеть несколько иначе. Но тут зазвонил дядин мобильник, и короткий монолог стремительно вернул в портрет упущенные грани.
Дядя сразу понравился Сергею. Он сохранил внешность рубахи-парня, моложавость и живые глаза. Такие люди вхожи в любые компании. И везде они – душа застолья. А если сколотился коллектив больше двух человек, то им первым наливают водки в посуду. Женщины хотят иметь от них детей. Мужчины объединяются под его началом. Большое будущее для этих людей – почти неизбежность.
– Жизнь – очень простая штука, – продолжил дядя, отключив трубку. – Надо только следовать необходимому алгоритму.
– Я и без того попал в этот алгоритм, как в лабиринт или кур в ощип. Теперь выбраться бы не мешало.
– Совершай парадоксальные поступки. Сам себе противоречу? Да? Ан нет! Нелогичные привычки полезны. Они рушат причинно-следственные связи.
«Вот чего мне всегда не хватало, – подумал Сергей почти отвлеченно. – Человек не только частица материальности, но и волна. И может менять энергетический уровень в точке коллапса. А что такое судьба, как не этот самый коллапс в потоке энергии? А что такое энергия? Разрыв пространства… Заврался, братец!»
– Хорошо, – ответ мог означать, что угодно, и оттого лучше всего подходил для текущей беседы.
– Хорошо, – подтвердил дядя.
– Как я здесь оказался?
– Как я тебя нашел? А позвонили из компетентных органов. Есть тут, говорят, один мужик с моей фамилией и пробитой головой. И талдычит про электричку, которая на самом деле не электричка, а сосуд Кляйна… Тут уж я не сомневался, что это ты.
Выходило, что поезд выгрузил его в то же пространство, из которого увозил. Сосуд Кляйна – в самую точку.