Но эта специализация все-таки не абсолютна. В середине XVII века английские колонисты завезли на восточное побережье Северной Америки европейскую культурную яблоню. В 1864 году было впервые отмечено заражение ее плодов личинками мух R. pomonella. Как показало исследование, к нашему времени уже сформировалась устойчивая яблоневая раса мух. Она происходит от боярышниковой, но генетически отличается от нее так же, как и от двух других рас, и в природе они почти не скрещиваются. При этом у яблоневых мух личинки вылупляются только из четверти отложенных яиц, в то время как у боярышниковых — из половины. Как же мог естественный отбор поддержать переход на столь негостеприимное растение?
Ученые предположили, что в яблоках личинки мух оказались защищенными от наездников. Через некоторое время паразиты нашли хозяев и на новом месте (причем если яблоневые мухи отпочковались от боярышниковой расы, то яблоневые наездники — в основном от черничной). Однако зараженность ими личинок яблоневых мух и сейчас на 70 % ниже, чем у боярышниковых. При этом вновь возникшая раса яблоневых наездников тоже проявляет тенденцию к изоляции от материнской черничной расы и превращению в отдельный вид. Таким образом, паразит подтолкнул к видообразованию хозяина, а хозяин — паразита.
Случай документированного возникновения нового вида в дикой природе (тем более — в столь сжатые сроки) всегда интересен для ученых. Однако в данном случае мухи и наездники оказались яркой иллюстрацией некоторых теоретических концепций. Во-первых, в данном случае видообразование обошлось без физических барьеров, мешающих обмену генами между популяциями. Спор о реальности подобного (симпатрического) видообразования тянулся с середины прошлого века, и только в последние годы возможность такого процесса была однозначно доказана. Во-вторых, эта история прямо иллюстрирует теорию, согласно которой эволюция видов регулируется экосистемой. В частности, возникновение нового вида создает новые возможности и новые направления отбора для его экологических партнеров (хищников, паразитов, жертв, конкурентов и т. д.) и может подтолкнуть их к видообразованию. Эта гипотеза неплохо подтверждается фактами — но в основном косвенными. В данном случае действие этого механизма можно было наблюдать, что называется, воочию.
ВРЕМЯ ИНКОВ И МАЙЯ ЕЩЕ НЕ ПРИШЛО
Сечин-Бахо из долины Касма
Александр Голяндин
В Перу строили пирамиды еще в те времена, когда в классической стране пирамид — Египте — только зарождалась государственность. Новое археологическое открытие Перу началось в 1994 году, когда перуанская исследовательница Рут Шади приступила к раскопкам в долине Супе и обнаружила древнейший город Америки — Караль. Не менее поражают и начатые впоследствии раскопки в долине Касма на севере Перу. Здесь найдены святилища, построенные более четырех тысяч лет назад.
Осип Мандельштам
В долинах рек Сечин и Касма, почти в четырех сотнях километров к северу от столицы Перу, Лимы, давно искали золото инков. Но то, что нашли археологи из Германии и Перу, для ученых, пожалуй, важнее коллекции украшений времен испанской Конкисты. Здесь обнаружена самая древняя монументальная постройка Нового Света. Это здание, сооруженное из кирпича-сырца, возведено почти на девять столетий раньше, чем Караль, «первый город Америки». По методу радиоуглеродного анализа оно датировано 3400–3200 годами до новой эры. В то время в Нильской долине еще не зародилась держава фараонов, а о строительстве пирамид никто даже не мечтал.
Речные долины — одна из характерных примет пейзажа Перу. Он довольно однообразен. С одной стороны тянется сравнительно узкая — от 80 до 180 километров — прибрежная полоса, полоса пустынных равнин. С другой — высится Сьерра — обширная горная страна, Перуанские Анды. С гор сбегают многочисленные маловодные, короткие реки. В Тихий океан в пределах Перу впадает около полусотни рек. Они пересекают прибрежную полосу с востока на запад. В долинах этих рек на протяжении тысячелетий селились люди. Именно здесь и зарождались древнейшие культуры Перу.