– Как? Совсем ничего? – Переспросили мы.
– Уже и священников приглашали – православного и католического; муллу привозили – всё без толку, хотя молились денно и нощно (в том числе и на кладбище).
– Мы когда ехали сюда, видели его.
– Это не то; к нашему селу то кладбище никакого отношения не имеет. У нас их два, и оба – в посёлке. Одно – старое, за шестиэтажкой (единственной шестиэтажкой среди всех прочих пятиэтажных благоустроенных домов). А новое – подле ныне осушенного озера. Кстати об озере: их у нас тоже два! Одно – бездонное, и названия не имеет; другое – названия не скажу, но оно почти идеально круглое, и когда-то там плавали лебеди. И там, и там люди, купаясь, часто тонули – не потому, что не умели плавать, а ввиду того, что их либо засасывал ил (точно это болото), либо по невнимательности под плиту попадали, и уже не выныривали обратно.
– Под какую плиту? – Не поняли мы.
– Одно из озёр – искусственного происхождения, и дно вымощено железобетонными плитами. Некоторые из этих плит со временем «провалились» вглубь, и мутно там… В общем, как говорится, это уже совсем другая история.
– Понятно. – Протянули мы, содрогаясь от страха.
– Жила в посёлке ещё одна женщина, Чуланова. Может, вы даже видели её? Высокая, крупная; всегда ходит в старом сером пальто. Одинокая. Так вот: когда-то, когда она и её возлюбленный были молоды, она зачала. Но или она боялась рассказать ему, или он был против: в итоге она, тайком родив, отправила младенца в печь…
– Это всё? – С нетерпением перебили мы: пожалуй, на сегодня с нас уже хватит – и так теперь не уснём.
– Я бы мог ещё добавить про то, как двое любовников сгорело в машине, в гараже, и было это не так давно – лет двадцать пять назад. Ну да ладно. В другой раз…
Этот «другой раз» мы ждали, как Бога: да, чувства наши были противоречивы. С одной стороны, нам хотелось забыть всё это, как страшный сон; с другой – выяснить уже до конца всю подноготную места, где живём. Живём, или существуем? Вопрос на засыпку…
Мы – любители природы, и решили однажды прогуляться вокруг села. И позвали мы в сопровождающие нашего шофёра – кто, как не он, будет идеальным гидом? Как раз, за одним, помимо показа достопримечательностей он расскажет нам ещё пару-тройку баек. Или не баек? Или и вовсе затея наша опасна? Что-то чаще сомневаться мы стали в последнее время.
И выбрали мы день, и пошли вокруг села. И лицезрели мы ландшафт в виде совершенно убитых, абсолютно никаких дорог – трассы без твёрдого покрытия; там же, где лежало подобие асфальта, всё было в трещинах и ямах. Мы видели самопроизвольно дымящиеся камни, мы видели арыки и котлованы; мы видели болото, мы видели камыш. Мы видели лица, на которых не лежал отпечаток счастья; мы видели дома, которые вот-вот развалятся. И всюду, где мы бывали сегодня, наш провожатый останавливался ненадолго, и пояснял, какие события связаны с тем или иным местом – так, например, он поведал жуткую историю о котлованах, где тоже погибло много людей – по случайности ли, по невнимательности ли, либо кто-то намеренно сыграл с ними злую шутку. Над деревней витал тяжёлый рок безжалостной судьбы…
– Здание, что перед вами – районная поликлиника, но ещё лет пять назад здесь не было ничего; жалкий, заброшенный пустырь, Богом забытое место, куда никто и носа не казал. Теперь тут людно, это так – но очень много лет назад тут стояли бараки, в которых содержались заключённые – своего рода небольшая колония-поселение. За ними зорко наблюдали надзиратели. На том пустыре однажды копали (рядом было картофельное поле), и вырыли однажды женский парик с биркой – вру, даже не парик, а самый настоящий, натуральный скальп; и зубы там валялись… Всё это не просто часть прошлого, не просто чьё-то воспоминание и/или выдумка: и сейчас, на чердаке этой больницы медперсонал часто слышит крики; крики детей. Не те крики, которые типичны для детей, когда они маленькие, когда их просто что-то беспокоит и они хотят кушать – нет; это те крики, которые преисполнены мучений, страданий и страха. Более того, прошлое переходит на настоящее и будущее: здесь работает молодая особа, врач общей практики. И как-то так получается, что в районе высокая детская смертность. Все или почти все догадываются, кто за этим стоит, но ничего доказать не могут, ибо эта тварь всех купила и продолжает убивать. Ей всё сходит с рук…
Мы пошли дальше в полном недоумении, и остановились у другого здания, в виде буквы «Т». Когда же мы его обошли, то поняли, что это не буква «Т», но, скорее всего, плюс или крест. В груди что-то ёкнуло.