Он вложил в ладонь Семелы приготовленный бокал шампанского.
— Вы напряжены, Доктор. Не стоит меня бояться. Выпейте со мной.
Она мельком взглянула на бутылку на прикроватной тумбочке.
— «Триантафилло», — озвучила она сорт. Мышцы на лице непроизвольно сократились. Вроде бихевиорист, а сама так плохо умеет скрывать нервные тики. — Но откуда?
— Сегодня вы достойны самого лучшего, Доктор. — Поспешил успокоить её Алкид. — Сегодня особый вечер.
— У вас хороший вкус. — Учтиво произнесла она, пригубив напиток. Вне всяких сомнений, таким шампанским угощать её мог только Нестор.
— Вы можете перестать обращаться ко мне на «вы», Доктор. Сегодня вы здесь, чтобы получить удовольствие от встречи. — Алкид старался расслабить её.
— Я здесь, чтобы завершить проект «Перфекция». — Поправила его Семела. Она извлекла из сумочки свидетельство и положила листок на прикроватную тумбу.
— Для этого вам необходимо сначала удостовериться. — Сказал Алкид и обхватил рукой её голову, притянув к себе.
Семела резко отпрянула назад, скорее от неожиданности, однако в её глазах он не встретил протеста, лишь смуту сомнений. Алкид шагнул ещё ближе к ней и поцеловал в губы. Такая робкая и напуганная, она постепенно таяла в его объятьях. Он услышал, как ножка бокала Семелы звякнула о тумбу, приоткрыл глаза — пара капель упали на свидетельство, но это пустяк. Веки её были сомкнуты, она наслаждалась поцелуем, но всё ещё не решалась прикоснуться к нему.
— Смелее, Доктор, вы обычно храбрее. Сильная женщина, которая знает, чего хочет. — Алкид исказил голос, сделав его мягче и нежнее. Голос его второй ипостаси, которую он называл Ино. Он прервал поцелуй, но продолжал гладить её руками. — Никто в этом здании не поймёт тебя лучше меня. Невозможно всю жизнь скрываться за щитом. Невозможно оставаться сильной. Высвободись, сейчас можно всё. — Он взял её руку и, оттопырив рубашку, положил на свою грудь. — Потрогай. Ты чувствуешь? Я такая же, как ты.
Её рука была холодной, но постепенно вбирала тепло его тела. Пальцы Семелы вышли из оцепенения и стали бродить под рубашкой, изучать и, наконец, нащупали сосок.
Он завлёк её на кровать, опять впившись губами в поцелуе и стал сдирать с Семелы то, в чём она пришла к нему, нарядившись. Она отвернулась и привстала на миг, пытаясь сложить куда-то платье, но Алкид перехватил её тряпки и швырнул на пол, зарылся лицом в мышиные волосы, заставил лечь на кровать и прижал своим весом. Он расстегнул рубашку, приник к ней грудью, Семела ответила поцелуем. Затем их губы опять плотно сомкнулись. Алкид куснул её за шею, затем плавно стал спускаться ниже. Он поцеловал её круглую мягкую грудь. Кожа Семелы стала совсем тёплой, небольшой живот с аккуратным пупком, по которому он прошёлся языком, сползая всё ниже.
— Ты прекрасна, Доктор, — промяукал он голосом Ино, — природа не могла создать что-то лучшее.
— Ты сам разденешься? — спросила она.
— Всему своё время, не переживай, — ответил Алкид. — Сначала я хочу сделать тебе приятно.
Он стянул с неё трусы, оголив идеально выбритый лобок. Никак Нестор предпочитает девочек. Интересно, сколько у него было любовниц помимо супруги и докторши? Неужто он так уважает постоянство, что довольствуется только проверенными партнёрами? Алкид сомневался, но точно знать не мог.
С другой стороны, для своих лет Семела выглядела хорошо. Да и нрав у неё был шальной. Он уже и раньше думал о том, что наверняка самые властные и своенравные женщины оказываются кроткими и нежными в постели. Семела могла бы стать ему равной, не смотря даже на её скромное образование. В конце концов, пробилась же она наверх. Такие люди всегда пробуждали в Алкиде интерес.
Семела, распластавшись на кровати, смотрела на него. В её затуманенных глазах Алкид видел целое море чувств. Там были и сомнение со страхом, желание, жажда, призыв. Он поцеловал её бедро, плавно вдохнув дурманящий запах кожи. Под его губами рассыпались мелкие бугорки мурашек.
— Ты всё ещё боишься меня? — Спросил он ласково. — И не зря, я умею кусаться, — он сжал зубами внутреннюю часть бедра, из-за чего Семела отдёрнулась. — Но так и быть, не буду.
Пальцы Алкида погладили её лобок, затем спустились ниже, чтобы раскрыть нежный бутон.
Семела вспыхнула и загорелась ещё жарче. Она стала тихо постанывать, стискивая руками простыню.
— Ты слишком нежна для укусов. Ты заслуживаешь только поцелуев, — напевал голос Ино.
Он нагнулся над ней, ещё раз пройдясь губами по животу, а затем подменил руку языком.
Вскоре стоны сменились тихими вскриками. Простыня смялась, одеяло было сброшено на пол. Семела извивалась, словно хотела вырваться из тела. Сбросить старую чешую, чтобы стать опять молодой и прекрасной, чтобы любить своё отражение в зеркале, но в этот момент она забыла сколько ей было лет. Скорее всего забыла всё, даже Нестора, она тонула в мерцании пузырьков шампанского, оставленного на столе. Она шла на самую вершину сознания, туда, куда её вёл Алкид, а сам он упивался властью над ней.
Глава 7. Удар колокола
Алкид ещё долго покрывал поцелуями её тело, гладил сухие выжженные аммиаком волосы, ласкал посеревшую кожу. Впервые за годы Семела забыла, что ей сорок. Ей показалось, что она купается в объятьях Кассандры. Той единственной, кто не врала, когда говорила, что любит. Той, в чьих глазах Семела видела своё отражение. С той, с которой им предстояла бы нищенская грустная жизнь, полная лишений и гонений. Может быть пока Акрополь не взялся за гомосексуальную любовь, но это лишь потому, что у него было ещё полно других проблем. Как только они закончат с войной, сразу же начнут закручивать гайки и Семела чувствовала — в первую очередь полетят головы тех, кто препятствует росту рождаемости. Армии нужны новые солдаты, а не счастливые бездетные люди. Она не могла позволить себе раскрыться.
Интересно, что думал об этом Алкид? Она посмотрела на его тело. Женское. Мужское. Он действительно находился где-то посередине двух полов. Его тело было похоже на её старое детское покрывало, сшитое из лоскутов. Покрытое старыми хирургическими швами и шрамами, оно считалось здесь воплощением совершенства. Ведь именно так выглядели перволюди? Те, кто населяли землю до появления человечества — андрогины, которым не нужно было искать себе пару или смысл жизни. Они могли размножаться самостоятельно. Полноценные, их не волновали проблемы личностного характера, они не страдали депрессиями, кризисами, расстройствами. Вполне самодостаточные, чтобы существовать на земле.
Ведь мало кто в Акрополе думал об истинном предназначении Алкида. Они создавали не просто гений современной хирургии, им нужно было то самое древнее существо из старых мифов. Единственный на земле полноценный человек. Мужчина и женщина в одном флаконе.
«Перфекция».
Семела молча подписала договор. Смотрела в ровные белые зубы Алкида. Настоящие зубы не бывают такими белыми и ровными. Он весь состоял из этих лоскутков.
— У меня есть тост, — объявил Алкид, подняв бокал шампанского с прикроватного столика. — Выпьем за дни войны и ночи любви.
При Слове «война» по спине Семелы пробежал неприятный холодок, но в то же время Алкид выглядел таким непринуждённым и расслабленным. О какой войне он говорил?
— Война? — нахмурилась она, с занесенным в руках шампанским. — Ты имеешь в виду конфликт между Ойкуменой и Гипербореей? В совете говорили что-то о начале боевых действий?
— Нет, не об этой. О гражданской войне. — С этими словами, он чокнулся с ней бокалами.