15 июня 1939 года Великобритания прислала в Москву очень опытного переговорщика, уже принимавшегося участие в переговорах с СССР в 1935 году, сэра Уильяма Стрэнга. В опубликованных уже после его смерти мемуарах Стрэнг так охарактеризовал ход англо-франко-советских переговоров: «Одна за другой позиции сдавались русским. В конце концов русским была уступлена большая часть того, что они требовали. Весь текст согласованного проекта договора представлял собой уступку русским». Наконец, 31 июля 1939 года Чемберлен в кратком официальном заявлении сообщил о направлении в Москву английской и французской военных миссий, которым предстояло вести переговоры о заключении военной конвенции.
Заметим, что в отечественной историографии постоянно муссируется факт, что Великобритания (и в какой-то мере Франция) заранее взяли курс на срыв военных переговоров, о чем якобы говорит слишком непредставительный состав военных делегаций. Как ни парадоксально, отечественные историки повторяют слова немецкого посла в Лондоне Герберта фон Дирксена, который писал о составе британской миссии: «Адмирал. практически находился в отставке и никогда не состоял в штате Адмиралтейства; генерал — точно такой же простой строевой офицер; генерал авиации — выдающийся летчик и преподаватель летного искусства, но не стратег..» Сам по себе напрашивается вопрос: какие же серьезные переговоры может вести делегация, укомплектованная столь незначительными людьми? На самом деле делегация была вполне представительной. Кто же в них входил?
Полному адмиралу сэру Реджинальду Эйлмеру Рэнфарли Планкетту-Эрнлу-Эрле-Драксу было 59 лет, и он занимал посты главного морского адъютанта Его Величества и командующего морским командованием Нор — а это было самое важное из всего пяти существовавших командований ВМС (прикрывало вход в Темзу). Кроме того, Дракс имел большие связи с британским истеблишментом — он был младший сын 17-го барона Дансани и за время своей долгой карьеры успел послужить и в боевых частях, и на высших административных должностях, и в Адмиралтействе. Королевские ВВС представлял маршал авиации (что соответствует званию генерал-лейтенанта) сэр Чарлз Стюарт Барнет, который с 1939 года, после трех лет командования Управлением боевой подготовки, был назначен генеральным инспектором Королевских ВВС. Третий член делегации — генерал-майор Томас Джордж Гордон Хейвуд — как нельзя лучше подходил для подобной работы, так как имел большой опыт военно-дипломатической службы — в 1932–1936 годах он был военным атташе во Франции. Говорить о том, что в состав делегации британский кабинет умышленно включил случайных людей, никак невозможно. Делегация была в полной мере представительной и компетентной.
Что касается французской делегации, то ее возглавлял командующий I военным округом (Лилль) и член Высшего Военного Совета дивизион ный генерал Жозеф Эдуард Айме Думенк. Главное — он был доверенным лицом самого Мориса Гамелена, первого человека в вооруженных силах Франции. Остальные члены французской делегаций были менее значительными фигурами; ВВС представлял генерал Мариаль Вален, ВМС — капитан 2-го ранга Вийом.
Но состав делегаций не настолько уж важен: англичане взяли курс на затягивание переговоров. И для этого они имели вполне объяснимые резоны — они не хотели торговать территориями третьих стран, тем более стран-союзников, таких, как Польша, посчитав это аморальным. Британские политики надеялись, что сам факт ведения переговоров будет играть сдерживающую роль в отношении Германии. А если Германия все же решилась бы начать военные действия, игнорируя «советскую угрозу», можно было бы уже вести переговоры, исходя из конкретной ситуации — здесь бы и правительство Польши пошло на уступки, поскольку речь шла бы о выживании страны. На это надеялась британская дипломатия, не верившая, что советско-германский пакт может быть подписан, а лишь рассматривая подобную угрозу. Надеялась и полностью проиграла «большую игру» таким игрокам, как Сталин и Гитлер.
А пока англо-французские военные делегации неторопливо плыли в Ленинград на пароходе «Куин Мэри», Риббентроп, получивший наконец «добро» фюрера, форсировал события. Решающим днем стало 3 августа, когда Вайцзеккер направил в Москву на имя посла графа Фридриха Вернера фон дер Шуленбурга телеграмму с пометкой «Срочно. Совершенно секретно»: «Ввиду сложившейся политической ситуации и в целях ускорения мы заинтересованы продолжить беседы по более конкретным вопросам в Берлине во имя нормализации германо-советских отношений». Посол поспешил встретиться с Молотовым. Однако в посольство после более чем часовой беседы он вернулся разочарованным, сообщив в Берлин, что у не го сложилось впечатление, что «советское правительство в настоящее время намерено заключить соглашение с Англией и Францией, если они примут все требования Советов».