«Альма-матер, альма-матер, легкая ладья…»
СОВЕТСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Кулинарная библия
Ирина Глущенко
В 1939 году в СССР вышла новая книга. Она отличалась от обычных книг того времени. В ней были изображены венчики для взбивания яиц и свиные туши. Монпасье и пряники. Сорта фасованного мяса и графики, демонстрировавшие «удельный вес колбасы в процентах». Это была «Книга о вкусной и здоровой пище». На ее издании настаивал нарком пищевой промышленности Анастас Микоян.
Книга вышла тиражом в 100 тысяч экземпляров. Сейчас она — раритет.
Тираж был явно недостаточным для многомиллионной страны, где на протяжении двух десятилетий поваренные книги практически не выпускались. А те, что сохранились с дореволюционных времен, уже не соответствовали новым условиям, как социальным, так и идеологическим и даже техническим. В конце 30-х годов ХХ века готовить пищу предстояло совершенно другим людям с иными вкусами, иным воспитанием, иной культурой. Да и продуктов многих просто уже не было, зато появились новые. Теперь наконец советский человек получал фундаментальное и всеобъемлющее руководство к кулинарному действию.
«Книга о вкусной и здоровой пище» — проект глубоко идеологический и, вне всякого сомнения, — тоталитарный. В стране, где была однопартийная система, единый Совет профсоюзов и один Союз писателей, должна была появиться и одна на всех поваренная книга.
В соответствии с общими идеологическими установками, она представляет собой попытку синтезировать в единую кухню кулинарный опыт разных народов и даже разных эпох, представляя «советское» в качестве итога и вершины исторической эволюции. Все должно быть структурировано и подчинено единому, заранее установленному порядку. Позднее много смеялись над цитатами из Сталина и других вождей, с которых начинались те или иные разделы книги. Но здесь была своя логика. Ведь идеология в этой книге содержится не только в подобных цитатах. Вся книга представляет собой своеобразную утопию: образ идеальной кухни, которая создается для самого передового в мире общества.
На идеологическом уровне «Книга.» воплощала торжество новых представлений об «изобилии» и «веселой, зажиточной жизни» над аскетизмом 20-х годов.
Показательно, что первоначально книга называлась «Книга о здоровой и полезной пище». Но Микоян настоял на том, чтобы в названии обязательно фигурировало слово «вкусная». По словам наркома, медики этому сопротивлялись, утверждая, что термин «вкус» — ненаучный, расплывчатый и вообще буржуазный. Микоян, однако, не согласился. Рассуждения о «буржуазности» отмел как демагогические, и было утверждено то название, под которым книга вошла в нашу историю.
Роль Микояна в подготовке книги была велика. Это было нормой для того времени — высшее партийное руководство ничего не пускало на самотек. Нарком вообще лично утверждал этикетки для консервов: бело-голубым баночкам со сгущенным молоком мы обязаны именно ему. Он пробовал на вкус продукты, предназначенные для массового производства, выбирал вина, которые ему нравились, — так в Москву завезли абхазское вино «Лыхны», добивался, чтобы на Новый год у трудящихся было шампанское. Иногда даже приходилось спорить со Сталиным; у них расходились вкусы относительно шампанских вин. Сталин не признавал брют. Этот сорт остался в производстве только потому, что Микоян «позиционировал» его как экспортный.
Известна история о том, как Сталин и Микоян нюхали туалетное мыло, выбирая нужный образец. Так что рассказы о вождях, которыми пестрит первое издание «Книги о вкусной и здоровой пище», отнюдь не тоталитарный миф. Лидеры страны обо всем заботятся, во все вмешиваются. Занимаются кучей мелких вопросов. А иначе — нельзя. Индивидуальное начало, новация, инициатива воплощены были именно в личности вождей. Обезличенная бюрократическая стандартизация создавала потребность в индивидуальном «микроменеджменте» со стороны руководства, вкусы и пристрастия которого тоже становились нормой, до известной степени компенсируя формализм системы.
Идеологический заряд «Книги о вкусной и здоровой пище» проявился, конечно, не только в историях о вездесущих вождях. Если советский марксизм объявлял себя единственной научной идеологией, опирающейся на лучшие достижения человеческой мысли, то и советская кулинария должна была быть основана на сугубо научном подходе.