— Смотрите на дорогу, — спокойно заметил я.
— Я никогда не знал вас, — проговорил он. — Я думал, вы так тяжело все воспринимаете… ну, то, что случилось… но с тех пор, как я встретил вас на станции, я чувствую себя гораздо веселее, чем все эти недели.
Мы приехали в просторную, ухоженную конюшню Корина, когда конюхи кормили лошадей после второй утренней тренировки. Артур, старший конюх, шел по двору с корзиной овса, когда заметил, как мы вылезаем из маленького автомобиля, и морщинистая улыбка, которой он обычно приветствовал меня, на полпути исчезла: он вспомнил мнение хозяина обо мне. Он даже не поздоровался.
— Хозяина нет. — В голосе звучала озабоченность. — Он уехал на скачки.
— Знаю, — бросил я. — Могу я поговорить с Дэви?
Дэви был конюхом, смотревшим за Шантитауном.
— Наверно, можете, — задумчиво проговорил Артур. — Надеюсь, у нас не будет из-за вас неприятностей?
— Нет, — ответил я. — Никаких неприятностей. Где он?
— Четвертый бокс от конца с той стороны, — показал он. Тик-Ток и я нашли Дэви, подбрасывавшего свежую солому в подстилку Шантитауна. Мы облокотились на перегородку, наполовину закрывавшую дверь в бокс, и наблюдали, как меняется выражение лица Дэви от теплого до презрительного. Это был невысокий, коренастый шестнадцатилетний парень с огненно-рыжими волосами и обидчивым ртом. Он повернулся к нам спиной и положил руку на холку лошади. Затем начал перебрасывать солому. Тик-Ток громко втянул воздух, и его руки сжались в кулаки.
Я быстро сказал:
— Если вы в настроении чуть-чуть поговорить, получите соверен.
— О чем? — спросил он, не оборачиваясь.
— О том дне, когда я работал с Шантитауном в Данстейбле, — пояснил я. — Три недели назад. Помните?
— Конечно, помню, — обиделся он.
Я не обратил внимания на его тон.
— Прекрасно, расскажите, что происходило с того момента, как вы приехали на скачки, и до того, когда я сел на Шантитауна в парадном круге.
— Какого черта! О чем вы говорите? — Он повернулся на каблуках и подошел к двери. — Ничего не происходило. Что могло произойти?
Я вынул из бумажника фунт стерлингов и протянул ему. Он рассматривал купюру секунду или две, потом пожал плечами и положил в карман.
— Начните с того, как вы выехали отсюда, ничего не пропускайте.
— Вы спятили? — пробурчал он.
— Нет, я хочу, чтоб вы отработали мою гинею.
Он снова пожал плечами и начал:
— Мы везли лошадь в боксе отсюда в Данстейбл и…
— Вы по дороге останавливались? — перебил его я.
— Да, в кафе Джо, как всегда, когда мы едем в Данстейбл.
— Вы там встретили кого-нибудь из знакомых?
— Да… Джо и девушку, которая разливает чай.
— Никого из тех, кого вы не ожидали? — настаивал я.
— Нет, конечно, нет. Ну, как я сказал, мы приехали и сгрузили там лошадей, отвели их в конюшню и пошли в столовую, а потом я пошел поискать букмекеров, поставить десять шиллингов на Блоггса, что он придет первым, потом я пошел к воротам и смотрел, народу там… все кипело, когда лошади шли к финишу… ну потом я вернулся в конюшню, взял Шантитауна, надел на него чепрак и повел в паддок… — Он говорил скучным голосом, перечисляя все детали своей ежедневной работы на скачках.
— Мог ли кто-нибудь дать что-то Шантитауну выпить или съесть, к примеру, ведро воды перед скачкой? — спросил я.
— Не выставляйте себя дураком. Конечно, нет. Где это слыхано, чтобы лошади перед скачкой давали пить или есть? Глоток воды часа за два до скачек, это еще бывает, но ведро… — Обида в его голосе вдруг сменилась злостью. — Вы что же, думаете, я дал ему воды? Нет, парень, не сваливайте на меня вину за тот позор, что вы нам устроили.
— Нет, — заверил я его. — Нет, Дэви, успокойтесь. Как охраняют конюшни в Данстейбле? Может ли кто-нибудь, кроме тренера и конюха, войти туда?
— Нет, — ответил он более спокойно. — Туда не войдешь, ни за что. Любой сторож у ворот будет сейчас же уволен, если разрешит владельцу без тренера войти, а уж к новому человеку они так придираются…
— Продолжайте, — сказал я. — Мы дошли до паддока.
— Ну, я вывел лошадь на смотровой круг, подождал, пока хозяин принесет седло из весовой… — Он вдруг улыбнулся какому-то приятному воспоминанию. — Потом я отвел Шанти в бокс, где седлают лошадей, и хозяин надел на него седло, и потом я отвел Шанти на парадный круг, и мы с ним обошли его, лотом они отозвали меня, а вы сели в седло. — Он замолчал. — Не понимаю, зачем вам все это слушать?
— Что произошло в смотровом круге? — спросил я. — Что-то приятное? Что-то такое, что вы улыбнулись, вспомнив?