Она разыскала аспирин в порошках, нашлось всего три пакетика, и я проглотил их. Затем она сварила черный кофе и заставила меня выпить, добавив немного бренди.
— Надо согреться, — лаконично заметила она. — Наконец ты перестал дрожать.
Как раз в этот момент пальцы начало пощипывать, и я сказал ей об этом.
— Очень больно? — спросила она, забирая пустой кофейник.
— Терпимо.
— Тогда побудь немного один.
Я кивнул, она унесла пустой кофейник и через несколько минут вернулась с полным для себя.
Пощипывание усилилось и перешло в жжение, потом появилось чувство, будто пальцы сдавливают в тисках, все туже и туже, боль становилась все острее, и мне казалось, что сейчас пальцы расплющатся под давлением. Но они оставались такими же, только медленно становились коричневато-красными.
Джоанна вытерла у меня со лба пот.
— Тебе лучше?
— Да.
Она улыбнулась, чуть-чуть добавив в улыбку нежности, от чего мое сердце с детства делало сальто-мортале.
Теперь руки будто вынули из тисков, положили на скамейку и ритмично били молотком. Ужасно. И продолжалось это слишком долго. Я опустил голову.
Она стояла передо мной с выражением лица, которое я не мог прочитать. В глазах у нее были слезы.
— Прошло? — спросила она моргая, чтобы избавиться от них.
— Более-менее.
Мы оба поглядели на руки, которые теперь стали ярко-красными.
— А как ноги?
— Прекрасно, — ответил я. Их возвращение к жизни прошло почти безболезненно.
— Тогда я сейчас смою грязь со спины.
— Нет, — не согласился я. — Утром.
— Там много грязи.
— Она там так долго, что еще несколько часов ничего не добавят. Мне сделали четыре противостолбнячные прививки за последние два года… и на худой конец есть пенициллин… а я так устал.
Джоанна не спорила. Она заставила меня, нелепо одетого в голубую кофту и черные рейтузы, лечь в свою постель. Я был похож на второсортного балетного танцора с похмелья. Простыня еще сохраняла очертания ее тела, как она лежала, когда я разбудил ее, и на подушке оставалось углубление от ее головы. Я положил голову в это углубление со странным чувством восторга. Она заметила мою улыбку и правильно поняла ее.
— Это первый раз, когда ты лёг в мою постель. И последний.
— Есть у тебя сердце, Джоанна?
Она села на край матраса и посмотрела на меня.
— Это нехорошо для кузенов.
— А если бы мы не были кузенами?
— Не знаю. — Она вздохнула. — Но мы кузены.
Она наклонилась и поцеловала меня в лоб, пожелав спокойной ночи.
Я не мог сдержаться, обнял ее за плечи и притянул к себе, и поцеловал по-настоящему. Первый раз. Я всегда подавлял и сдерживал свое чувство. Это был слишком жадный, слишком страстный, даже отчаянный поцелуй, я знал, но не мог остановиться. На какой-то момент она расслабилась и вернула мне поцелуй, но это было короткое мгновение, и я даже подумал, что мне почудилось, но потом она резко встала.
Я не удерживал ее. Она стояла и смотрела на меня, на лице не было никаких эмоций. Ни возмущения, ни отвращения, ни любви. Ни слова не говоря, она пошла к софе в другом конце комнаты, легла и укрылась одеялом, протянула руку к настольной лампе и выключила свет.
Ровный, хорошо контролируемый голос сказал через комнату:
— Спокойной ночи, Роб.
— Спокойной ночи, Джоанна.
Наступила тишина.
Я перевернулся на живот и уткнулся лицом в ее подушку.
Не знаю, спала она или нет. В комнате было тихо. Время тянулось медленно.
Теперь кровь в руках яростно стучала, но меня это не тревожило. Мне было хорошо, хотя и больно. К завтрашнему полудню, подумал я и поправил себя — к нынешнему полудню, они должны быть способны работать. Должны.
Едва рассвело, я услышал, как Джоанна пошла в узкую ванную-кухню, почистила зубы и приготовила кофе. Субботнее утро, подумал я. День Зимнего кубка. Но я не вскочил с постели, радостно приветствуя наступивший день. Я медленно перевернулся с живота на бок, закрыв глаза от боли в каждой мышце от шеи до пояса; спину и запястья остро саднило. Я и вправду чувствовал себя неважно.
Джоанна вошла в комнату с дымящимся кофейником и поставила его на столик возле постели. Лицо у нее было бледно и ничего не выражало.
— Кофе? — спросила она, лишь бы что-то сказать.
— Спасибо.
— Как ты себя чувствуешь? — Вопрос прозвучал как на приеме у врача.