Я собираюсь уходить, не по-настоящему, разумеется, но делаю все как надо: подхватываю папку со стола и, разместив ее под мышкой, говорю Марине:
— Мы опаздываем, поторопись, пожалуйста.
Борис Юрьевич, конечно, в шоке. Ну а что ты хотел? Думай быстрее, пока мы тут, скидок не планируется.
Марина недовольна. И тоже медлительна, правда, не знаю, она тянет время или действительно не может собраться быстрее.
Когда Марина наконец собирается, протягиваю несостоявшемуся клиенту руку и произношу вежливо:
— До свидания.
— Глеб, — предостерегающе произносит Марина.
— Пошли!
Я беру ее за руку и тащу на выход. Ну в самом деле, мы что, не найдем кому проект продать? Он же идеален!
— Что ты творишь? — не сдерживает истерики Марина. — Ты профукал проект! — она возмущена до глубины души.
— Мы продадим его другим!
— Кому? — буквально визжит она. — Глеб, компания разорена, кто захочет покупать у нас проект, от которого отказался Борис Юрьевич? Ты вообще знаешь, кто он?
— Знаю, зажравшийся индюк.
— А ты идиот, Глеб. — Она мотает головой. — Поверить не могу. — Марина идет к машине и со злостью захлопывает дверцу.
Я и сам не могу. План был вынудить его подписать контракт без скидок, а получается, что мы просто остались ни с чем. Я не понимаю, теперь игнор больше не работает или на русских это в принципе не работает?
Я сажусь в машину, завожу мотор и слышу тихие всхлипы. Поворачиваюсь к Марине, но она отвернулась, зато ее руки дрожат, а плечи дергаются.
— Эй, ну ты чего? — пытаюсь разрядить обстановку.
— Чего я? Чего? — Она разворачивается ко мне так быстро и неожиданно, что я аж отшатываюсь назад. — Ты представляешь, что сделал, придурок? Все, кто работал над проектом, остались без денег. Без девяноста пяти процентов, потому что ты не уступил пять! — она рычит на меня, как собака на провинившегося кошака.
— Да я планировал…
Как раз в этот момент ее телефон начинает звонить. Она замирает и тянется к трубке, чтобы ответить, удивленно тянет: “О-о-о” — и отвечает.
— Да, Борис Юрьевич, да, конечно.
Она протягивает трубку мне и произносит одними губами: “Тебя”.
— Слушаю.
— Глеб Давидович, я тут подумал, ну что вы будете продавать, проект же уже готов, заберу я его, тем более у меня сроки не позволяют делать новый, — он говорит виновато. — Если у вас сегодня уже нет времени, я могу подъехать к вам в офис завтра и всё подписать.
— Да, сегодня мы заняты, — Марина с силой толкает меня в бок, — хотя подождите, вот Марина Павловна говорит, что у нас есть полчаса. Успеем?
— Конечно, только подписи поставить ведь, — следует ответ по ту сторону телефона.
— Ждите, мы не успели отъехать.
Я отключаюсь и с триумфом смотрю на Марину.
— Вытирай сопли с лица, пошли контракт подписывать.
Глава 28
Марина
В офис я возвращаюсь с каменным лицом и бурей в душе. Такого урагана чувств я не испытывала уже давно: чтобы нервы были на пределе, а сердце трепетало как бешеное. У меня перед глазами пронеслись все недоспанные ночи и “внеурочные часы с сотрудниками”, когда мы сидели над проектом. И когда Глеб сказал, что мы найдем другого клиента, а мы были уже в машине, я думала, что просто не выдержу.
— Марина? — Оля встречает меня у порога и удивленно всматривается в мое лицо. — Как дела? Подписали?
Я быстро киваю и прошу:
— Дайте мне прийти в себя, я все расскажу, но мы подписали.
Оля, видимо, понимает мое состояние, потому что кивает и отпускает мою руку, которую до этого схватила, чтобы удержать и не дать удрать в кабинет.
Едва дверь в кабинет за мной закрывается, как я сажусь на диван у стены и пытаюсь прийти в себя. Мы были на волосок от того, чтобы остаться без гонораров на определенное время, вряд ли этот стрессовый момент когда-нибудь сотрется из моей памяти. И я не понимаю, как Глеб мог позволить себе что-то подобное, даже несмотря на то, что отец поставил его во главе компании. Разве не нужно было с ним посоветоваться, поговорить?
Поступки Глеба мне откровенно непонятны, и часто они противоречат здравому смыслу. И пускай Борис Юрьевич согласился забрать проект и заплатить, Глеб рисковал деньгами для всех, кто делал эту работу.
После всей той гаммы чувств, что я испытала, стараюсь прийти в себя и не нервничать, унять сердцебиение и поговорить с сотрудниками, сказав, что к вечеру им будет выплачен процент за работу. Удается мне это только через полчаса, да и то только потому, что Оля отрывает меня от размышлений стуком в дверь.
— Мариш, расскажешь, что случилось? — Она обеспокоенно смотрит на меня и ничего не понимает.