— Но мы ведь можем общаться.
— Давай не так скоро, ладно?
Я боюсь влюбиться в него еще больше, вспомнить, каким взбалмошным и одновременно незабываемым он может быть, взглянуть на него нового и… пропасть. И если вдруг после этого я узнаю, что Софи беременна… смогу ли я с такой же уверенностью отказаться?
Мы сидим молча. Я думаю о том, как мы докатились до этого, и о том, что у нас все разрушено. Мои отношения и его. А ведь все могло быть по-другому.
Мишу я помню с трудом. Он был другом Глеба, и мы едва перебросились парой фраз, но то, что я ему нравилась, знала. Как и то, что он видел мои объятия с другим. Я не могу поверить, что одна фотография от “проверенного” человека могла разбить все. Хотя и на Глеба я не могу сердиться: если бы моя подруга прислала что-то подобное, я бы тоже поверила.
Из-за неуверенности.
Был ли Глеб уверен в нас?
Нет!
И я не была уверена.
Все было так призрачно. Он там, а я здесь. Он учится, и я учусь, стараюсь, мы только общались и пусть говорили друг другу, что скучаем, но никто из нас не знал на сто процентов, что никакой замены друг другу нет.
Глеб уходит минут через двадцать. Мы перебрасываемся парой ничего не значащих фраз, на пороге я нервно топчусь на месте, а Глеб протягивает руку к моему лицу, но тут же ее убирает. Так будет лучше. Не так больно и обидно. В этот раз мы до конца все выяснили и между нами нет недосказанности, но отчего-то не менее больно.
Глава 39
Марина
Спустя две недели
— Марина, на обед идешь? — В кабинет, как обычно, без стука заходит Глеб.
Я отрываю взгляд от монитора компьютера и перевожу его на парня. Он одет в темно-синюю рубашку и черную жилетку. Брюки, как всегда, проигнорировал, надев джинсы. Несмотря на мою просьбу не трогать меня пока и не настаивать, он врывается вот так в кабинет каждый день и уводит меня на обед. Именно уводит. Не спрашивает разрешения, а берет за руку и тащит на выход, если видит, что сама я не спешу вставать.
— Пошли!
Вот снова.
Я встаю, потому что Глеб тянет меня за руку. Мы вместе выходим из кабинета, идем к лифту, оба одновременно тянемся к кнопке и улыбаемся, как идиоты. Я почти постоянно напоминаю себе, что где-то все еще есть Софи. И что она беременна, а анализ можно будет сделать через несколько недель.
Я напоминаю, но не получается.
Отчего-то рядом с ним перестают работать принципы и мозг отказывается воспринимать реальность такой, какой она есть. Хочется верить в сказку.
— Оладьи с медом и цезарь, — за меня делает заказ Глеб.
Он точно знает, что я не откажусь от любимых блюд.
В это кафе мы приходим постоянно. Оно находится чуть дальше от работы, и здесь нет риска нарваться на сотрудников. Не то чтобы я переживала, но не хочу разговоров и пересудов, не хочу, чтобы говорили, будто мы вместе или я пользуюсь его покровительством.
— Как дела, Мариш? Расскажешь, что нового?
— Миша приходил, — я так легко рассказываю ему о Мише, что и самой не верится.
— Снова он? — если Глеб и злится, то внешне это почти никак не отражается. Он спокоен, размеренно дышит, руки прямо сложены на столе, а не сжаты в кулаки. Интересно, он научился выдержке или вдруг понял, что не все в жизни будет по его и не всегда?
— Ему трудно, — замечаю я.
На самом деле, когда я сказала Мише, что между нами все кончено, я и предположить не могла, что он поведет себя так… странно. Почти каждый день Миша приезжает ко мне, привозит цветы, задаривает комплиментами, подарки привозит. Мне даже мама его звонила, правда, разговор у нас с ней был не из легких.
Она не стала распинаться, говорить, что без меня ее сын жить не сможет, а она… она так и представляла меня в роли невесты. Вместо этого всего она назвала меня лживой, расчетливой и ленивой, а еще сказала, что я насрала на их планы. На ИХ!
Меня до сих пор трясло не столько от постоянных приездов Миши, сколько от его матери. Он хотя бы не пытался сказать, какая я дрянь, что посмела его бросить, наоборот, он пытался все вернуть, обещал, что пойдет на работу и мне не придется устраиваться куда-то еще, при этом… он говорил это так, будто делает мне одолжение.
Я так дико устала.
Вдруг захотелось поехать куда-то далеко-далеко, забыть обо всем и…
— Хочешь, я поговорю с ним?
— Что? Нет!
Нам приносят заказ, после чего мы приступаем к еде. Обед проходит быстро и почти незаметно. Глеб, как и обещал, не давит, ничего не требует, но… но у меня внутри все давит от ощущения, что я привязываюсь к нему сильнее.
В офис мы возвращаемся с небольшим опозданием. Я захожу к себе в кабинет и приступаю к работе. Вечером я еду к маме. Мы договорились встретиться, и я должна рассказать ей о Мише. О том, что никаких отношений между нами больше нет. Я почему-то трусливо молчала, не зная, будет мама довольна или расстроится.