Я промотала сообщения выше. Никакого упоминания о вранье. Да, Глеб только узнал, но разве он не хотел поговорить с ней об этом? Не хотел сказать, что знает? Я сказала, а она удивилась. И прислала фото. Снимок с эмбрионом. Он до сих пор стоит у меня перед глазами. И я сомневаюсь, что был разговор Глеба с отцом. Что, если он соврал?
Об этом не хочется думать. Единственное, что я понимаю, — мой поступок правильный. Софи ждет ребенка, а Глеб должен быть рядом с ней, помогать, поддерживать. Все его мысли должны быть о ней и малыше, а не обо мне.
Домой я добираюсь быстро, несколько часов уходит на то, чтобы собрать вещи. Заявление об увольнении я отправлю, уже когда буду в поезде. Решение уехать приходит как-то спонтанно. Не хочется здесь оставаться, объяснять маме, почему я уезжаю, и видеть расстроенное выражение лица. Это мое решение. Я хочу уехать, потому что не вижу другого выхода. С Глебом мы быть не сможем, я не мама и никогда не закрою глаза на то, что стала причиной раздора между людьми, которые ждут ребенка.
О том, что он может быть не от Глеба, я не думаю. Сомнения и так съедают меня. Уже в девять я оказываюсь на вокзале. Решение поехать куда-то в небольшой поселок, снять там дом, пожить какое-то время, поработать над удаленным проектом возникает так же неожиданно, как и стремление уехать. Просто хочется чего-то нового. И возможности пожить спокойно и без скачков.
Глеб
Спустя три недели
— Телефон все так же выключен? — спрашивает Мила в очередной раз, когда я приезжаю к ним.
Мотаю головой. Выключен. В соцсетях она не отвечает. Вообще ощущение, будто она потеряла всякую связь с нами.
— И мне не звонит. Прислала сообщение, что с ней все в порядке. Я отправила смс с ответом, но оно до сих пор не прочитано.
— У меня так же.
— Она упряма. — Мила пожимает плечами.
— Как и ты, — в разговор вступает папа. — Забыла, как меня динамила?
— И ничего я не динамила, — стушевавшись, произносит Мила.
— Конечно! Все о Диме своем думала.
— Так, всё, — чеканит она. — Ну в самом деле. Марина моя дочь. Конечно, она упряма!
Видно, что Миле трудно это признавать, а папе, кажется, только в радость задевать жену. Я осознаю, что хочу так же: счастливую семью, ребенка и чтобы даже спустя годы у нас были такие же отношения — теплые, понимающие, страстные. Не знаю, видела ли Марина, но я вижу, как папа смотрит на Милу. И замечал этот взгляд три года назад. Он ничуть не изменился. Не стал тусклее, разочарованней, не превратился в унылый.
Мой идеал отношений перед глазами. Видимо, все это время папа ждал именно Милу. Я ведь знаю, что он был не подарком. Тем, кого хорошие женщины обходили стороной, потому что знали о его несерьезных намерениях. Тем, из-за кого лили слезы. И тем, за кого хотели замуж. А достался он женщине, которая бегала от него и у которой был другой.
Вздыхаю, смотря на их идиллию.
Три недели я то и делаю, что работаю. Забываюсь и постоянно проверяю телефон, как школьница в ожидании звонка самого популярного парня в школе, который ее, конечно же, не наберет. Я знаю, что Марина не выйдет на связь, но это не мешает мне надеяться.
Побыв еще немного и поиграв с Кириллом, я уезжаю к себе. В унылую квартиру, которую снял недавно. Однушка в центре. С крутым ремонтом, который меня не вставляет, потому что ее нет рядом. Жизнь — удивительная штука: сегодня ты не думал о счастье, а вкусив лишь жалкую долю, уже не можешь вернуться к прежнему. Побыв с Мариной один вечер, я уже не могу без нее. И дело тут не в интиме, а в ней. Я хочу, чтобы она была рядом со мной.
— Алло, Глеб? — в трубке слышится голос Оли — подруги Марины.
— Да, слушаю.
— Мне Марина позвонила, — тихо говорит она. — Я скину поселок. Она проговорилась. Поедешь к ней? Точного адреса не знаю, но он небольшой, поищешь.
Я ударяю себя по ноге, потому что не верится, что это не сон. Марина сказала Оле, где находится?
Сообщение от нее приходит через пару секунд. Я вбиваю локацию в карты и понимаю, что ехать туда минимум сутки. Ничего, главное, что Марина там. И очень скоро я ее увижу.
Марина
Три недели спустя
Я закончила проект. На носу второй, но радости почему-то нет. Все это время я общалась сама с собой, с продавщицей в магазине и курьером, который доставлял мне продукты, когда не хотелось идти за ними. Приезжал все время один и тот же — видимо, он был единственным на весь поселок.