Эпилог
Спустя год
— Мариша, возьми салат со стола, — кричит мама.
Меня накрывает ощущение дежавю. Даже люди в гостиной все в том же сборе. Не хватает только Софи, но вместо нее Оля. И мы сегодня празднуем день рождения Кирилла. Даже Миша среди приглашенных, потому что после нашего расставания они как-то сильно сблизились с Олей.
— Эй, ну ты чего?
Глеб за мгновения оказывается рядом и поднимает мою голову вверх, вынуждая посмотреть на себя.
— Не знаю, — пожимаю плечами. — Что-то грустно.
— Мариш, все же хорошо!
Я киваю. Все хорошо, но отчего-то я нервничаю. Будто жду какого-то подвоха. Да и мама, на удивление, затихла.
— Идем, нас уже ждут.
Мы вместе выходим из комнаты. Я держу в руках салат, а Глеб шагает рядом, отодвигает стул, помогает мне сесть. Перевожу взгляд на Мишу и Олю. Подруга изменила его. Он перестал быть альфонсом и разводить богатых престарелых женщин на деньги, устроился на работу и параллельно развивает бизнес. Уж не знаю, как подруге удалось сладить с его мамой, но она в их семью не лезет. А уж разговора о второй работе для нее, я уверена, и вовсе не было.
За веселыми разговорами и поздравлениями я забываю о том, что волновалась. Обстановка становится легкой, спокойной. Я морально отдыхаю, когда мама с Давидом встают. Он обнимает ее за талию и чуть притягивает к себе. Эта идиллия всегда поражала меня, и я стремилась к подобному.
— Мы хотели сказать раньше, — произносит мама, — но решили, что сегодня — идеальное время. Я беременна.
Почему-то я не удивлена. Маме уже давно не тридцать, но их с Давидом любовь, я уверена, преодолеет все. Именно поэтому, когда мы начинаем поздравления, я тихо подхожу к маме и шепчу:
— Я так за тебя рада. Так рада.
Когда поздравления наконец затихают, приходит мое время удивляться и осознавать, почему я волновалась. В дверях показывается Глеб. С большим букетом цветов, он едва пролезает в дверь, но все же заходит, кладет цветы у моих ног и встает на одно колено. Дежавю снова накрывает, только теперь вместо неловкости я испытываю совсем другие чувства и желание закричать “да” появляется еще до того, как Глеб произносит:
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Он не спрашивает, но безумно боится моего ответа. Я молчу, смотря на Глеба сверху вниз. Смотрю и понимаю, что он волнуется. Его руки дрожат, губы сжаты в тугую полоску, хотя он и пытается улыбаться. Боится, что я откажу? Или что соглашусь, а откажу позже?
— Я согласна, — шепчу едва слышно и протягиваю к Глебу руки.
Он вначале обнимает меня и кружит по комнате, целует так, что ноги подкашиваются и я едва стою на земле, и только потом надевает кольцо на мой палец. Так вот почему все были такие тихие. Боялись спугнуть.
Я думала, что мне будет неловко перед Мишей, но ничего такого нет. Он полностью поглощен Олей, а я — Глебом. Мы нашли свое счастье, но вдали друг от друга. Наверное, так и должно было произойти. Глеб должен был появиться, чтобы не дать мне совершить ошибку, а Миша найти свое счастье в лице моей подруги и увидеть, что мы не подходили друг другу.
Марина
Спустя месяц
Сегодня мы с мамой выбираем свадебное платье. Я обошла уже три салона, но подходящего так и не нашла. Хочется чего-то такого… я даже не могу описать, чего именно.
— Мариш, примерь это.
Мама указывает на бежевое платье приталенного силуэта. С открытой спиной, глубоким вырезом груди и корсетом, ушитым мелкими камнями. Хорошенькое, но я сомневаюсь.
— Хорошо.
Решаю, что лучше попробовать то, что на первый взгляд не кажется таким привлекательным. Вдруг, надев его, я пойму, что оно идеально мне подходит.
Скрывшись в примерочной, я надеваю платье и слышу крик мамы:
— Мариш, не снимай, я скоро вернусь.
Ее мучает токсикоз. Еще одно свидетельство того, что мама обрела свое счастье. Она беременна уже третий месяц, но токсикоз ее беспокоит последние две недели. Думаю, это связано с легким волнением по поводу предстоящей свадьбы с Глебом. Я надеваю платье и… замираю. Оно смотрится на мне прекрасно. Высокий лиф подчеркивает тугую грудь, корсет идеально ложится на талии, а приталенный силуэт делает меня выше. Да и цвет… он идеально подходит к моим рыжим волосам.
Я уже хочу выйти наружу, когда дверь в примерочную открывается и на пороге появляется Глеб. Я отстраняюсь, хочу закрыться, чтобы он не видел меня в этом наряде, но он непреклонен. Заходит и закрывает за собой дверь, подмигивает, и я подыгрываю ему.
— Офигел, братишка? — отталкиваю Глеба от себя, когда он подходит ко мне опасно близко. — Ты же не забыл, что я тут делаю?