– Куда подевалась твоя физическая форма? – спрашивает Ханна. Ее голос звучит так натужно непринужденно, что даже помехи динамиков не способны этого скрыть.
Могу ли я все еще доверять Ханне? Или своими секретами она разрушила дружбу, которая связывала нас с детского сада?
В этот момент раздался второй звонок. Мое бешено стучащее сердце удвоило частоту ударов. Тайлер. Имя на экране как ответ на мой внутренний вопрос. Ханна предупреждала меня о Тайлере. Но я не хотела ее слушать.
Тайлер, который сейчас наверняка задается вопросом, почему я не лежу голая в ожидании завтрака.
– Кара, что случилось? Тебе нельзя останавливаться, иначе ты замерзнешь!
Я слышу голос Ханны, словно из-под воды, захваченная потоком картин прошедшей ночи. Требовательные поцелуи, прерывистое дыхание. Потрескивающее напряжение, вызванное всем невысказанным, что заставило наши накопившиеся чувства взорваться. Я все еще чувствую его тело, запах, вкус. Ночь была похожа на опьянение – а теперь наступило самое мерзкое похмелье в моей жизни. Я очнулась, словно меня окатили ледяной водой.
– Кара!
Следующий поток воздуха конденсируется передо мной и распадается. Я вдыхаю влагу и бегу остаток пути спринтом. Тайлер не сдается, его имя продолжает вибрировать в моей руке.
Сопровождаемый шлепками моих босых ног, гул отражается от голых стен, когда я бегу вверх по лестнице общежития к комнате Ханны, у двери которой она встречает меня. Подруга втаскивает меня в коридор и поспешно запирает дверь, словно Тайлер бежит за мной.
– Черт возьми, Кара! – Она опирается о дверь, тяжело дыша, будто это она бежала.
В подтверждение этого лицо ее бледнее обычного, а волосы выглядят так же, как во время Хэллоуина, когда мы ходили по нашей деревне, предлагая «сладость или гадость». Тогда она нарядилась кикиморой, ее волосы свисали прядями после вылитой на них упаковки геля. Сегодня синяки под глазами у нее настоящие.
– Выглядишь паршиво, – произношу я, после того как воздуха снова становится достаточно, чтобы говорить.
– Не делай больше ничего подобного! – она орет на меня так громко, что я автоматически озираюсь в поисках Алины, ее соседки. Но все тихо.
У меня столько всего вертится на языке – в первую очередь упреки – что я лучше не буду говорить то, о чем позже совершенно точно буду жалеть. Вместо этого я продолжаю дышать, несмотря на тяжесть в груди. Мой телефон снова начинает вибрировать.
– Ты должна ему что-нибудь сказать, – увещевает Ханна. – Он не должен ничего заподозрить.
Я не могу понять смысл ее слов. Я запуталась. Мои чувства словно попали в миксер, и я начинаю истерически смеяться, вместо того чтобы – не знаю – может быть, завыть?
Ханна медленно подходит ко мне и хватает мою руку. Нет, мой телефон. Она забирает его и что-то печатает. Конечно, она знает код, с помощью которого можно обойти функцию «Face ID». Она моя лучшая подруга. У нас нет тайн друг от друга. По крайней мере, я так думала.
Не возвращая мне смартфон, она проталкивает меня через короткий коридор в комнату. До того как Алина приехала раньше запланированного, я жила у Ханны. С чего, по словам Джоша, и начался весь хаос.
Ханна силой усаживает меня на протертый диван. Она спрашивает, не хочу ли я кофе, и я механически киваю. Мой пульс все еще зашкаливает, и я не чувствую ног. Ханна накрывает меня тяжелым шерстяным одеялом.
Немного погодя – со жгучим покалыванием в оттаивающих стопах – я держу в руке кофе и наслаждаюсь поднимающимся вместе с паром ароматом.
– Рассказывай! – настаивает Ханна. – Джош чуть было не натравил на Тайлера своего телохранителя, потому что думал, что ты будешь там. Я сдерживала его, сколько могла. – Она так сильно прищуривается, что я больше не различаю темную синеву ее радужной оболочки. Имя Джоша, словно ядовитый туман, витает между нами. – Даже если ты не выглядишь так, будто тебя надо спасать.
В привычной манере Ханна вскидывает бровь. По этому действию я с точностью до миллиметра понимаю уровень накала ее вызывающего взгляда. Сегодня он бьет все предыдущие рекорды.