После того как молодёжь объединилась, музыка изменилась. Оркестр сменил инструменты, и в комнате зазвучала привычная мне современная танцевальная клубная музыка. Народ сразу же перешел к знакомым мне танцам простолюдинов…. Мне они, конечно, тоже были ближе, чем вальс, но, как я уже говорил, натанцевался вдоволь. Так что ускользнул по-тихому, пользуясь тем, что сестер отвлекли какие-то аристократы — то ли Воронцовы, то ли Некрасовы…
Да и не мешало бы посетить мужскую комнату. Стоявший у дверей мордоворот-лакей (интересно, у Трубецких вся обслуга такая?) показал мне направление, и вскоре я входил в большую туалетную комнату, отделанную голубой плиткой…
Когда я уже мыл руки, дверь хлопнула, и я увидел… Олега Голицына собственной персоной… Интересно, он что, следил за мной?
Я спокойно высушил руки и вопросительно посмотрел на него.
— Ты не ответил на мой вызов. — Голос парня был холодным и спокойным.
О, так мы уже на «ты»?! Не вопрос!
— А что тебе ответить? — пожал я плечами. — В любое время… На шпагах?
— А ты имеешь что-то против? — В голосе его послышалось презрение.
— Совершенно ничего против не имею
— Отлично! — кивнул он. — Завтра в девять вечера на пустыре за Промзоной Императорской Фабрики. Знаешь, где это?
— Знаю, — кивнул я
Еще бы! Это место знали практически все. Самое известное место дуэлей. Я лично считал, что его специально не застраивали, чтобы горячие молодые люди не дрались на улицах. Одно время дуэли были очень распространены, но после введения закона, запрещавшего проводить их в людных местах, их количество резко сократилось. К тому же Император на каждой своей пресс-конференции (а они проводились чуть ли не каждый месяц) убеждал молодых людей не заниматься этим смертоубийством. И, да, дуэли были привилегией аристократов, и вызвать на нее простолюдина было нельзя.
— Тогда буду ждать. Шпаги я возьму…
— Не надо, — покачал я головой, — у меня своя есть.
— Хорошо. Секундант, надеюсь, имеется?
Я кивнул. У меня был единственный человек, кому я мог предложить стать моим секундантом. Им мог стать только аристократ. Значит, Шуйский.
— Надеюсь, ты не струсишь!
— Ты сам смотри не опоздай! — фыркнул я. — И сразу палату в больнице забронируй.
Тот ничего мне не ответил и, лишь одарив меня взглядом полным презрения, удалился. Я пожал плечами и вышел следом за ним. Заглянув в зал, увидел, что часть народа явно ушла. По крайней мере, ни Голицыных, ни Вяземских я не увидел. Вдалеке заметил сестер Трубецких, о чем-то разговаривающих с тремя представительными мужчинами.
— Веромир… — Я повернулся и увидел Главу рода Трубецких. — Не уделите мне время?
— Конечно!
Мы вышли из зала и, поплутав по коридорам, в конце концов, оказалась в просторной комнате с диваном и несколькими кресалами. Также в ней присутствовал небольшой столик с закусками и пузатой бутылкой коньяка. И в одном из кресел сидел Глава рода Голицыных.
М-да… похоже, мне предстоит не просто разговор. Ладно, посмотрим.
Я сделал лицо «кирпичом» и прошел в комнату и занял свободное кресло, внаглую наполнив свой бокал из бутылки и отсалютовав Голицыну и севшему в третье кресло Трубецкому.
Оба моих будущих собеседника явно были удивлены моей наглостью, но промолчали.
Кстати, коньяк оказался отменным, о чем я сразу и сообщил присутствующим.
— Хочу принести извинения за поведение своего сына, — сразу начал Голицын. — Надеюсь, вы не затаили обиду на наш род? Поверьте, я разберусь с Олегом. Кстати, чем у вас с ним закончилось?
И вот что я мог ему ответить? Я, вроде, уже дуэль назначил…Нет, сам разберусь. Поэтому я только кивнул, хотя, судя по всему, Голицына это явно не удовлетворило — по крайней мере, смотрел он на меня очень подозрительно.
— Как вам вообще вечер? — начал Трубецкой, покосившись на Голицына.
— Да все хорошо, — ответил я, — но, честно признаюсь, не привык я к этому.
— Ну, это понятно, — улыбнулся Трубецкой, — но я гляжу, вы познакомились с моими детьми?
— Да.
— Ну и как вам мои девочки?
— Можно только позавидовать, что у вас такие красавицы!
— Да, мне в этом явно повезло! — согласился со мной Трубецкой. — Но давайте, наверно, выпьем за нашу встречу и за то, что род Бельских все-таки возродился. И я думаю, мы сейчас стоим в самом начале его славного пути!
Мы чокнулись и пригубили светло-коричневый напиток. Да, коньяк действительно был обалденный!
И в следующий миг я вдруг почувствовал давление… словно что-то охватило мою голову и внезапно сжало. Я непонимающе посмотрел на сидевших напротив меня аристократов и увидел взгляд Голицына, который буквально сверлил меня. Что тут вообще происходит?! И тут я почувствовал, как у меня вновь поднимается какая-то странная волна обжигающего гнева, после чего почувствовал, как давление на меня уменьшается. А потом я просто выплеснул свой гнев… И замер. Голицын уставился на меня какими-то остекленевшими глазами. Трубецкой же с изумлением смотрел на него…