— Да не держу я, — пожал плечами. — Вот он держит.
— Он на многих его держит, — улыбнулась она какой-то открытой улыбкой. — Надеюсь, мы увидимся с вами в Академии. Вас, кстати, приглашают, можете заходить.
— И я надеюсь, — неожиданно ответил я, сам не ожидая от себя подобного.
На прощание Вероника одарила меня улыбкой и отправилась к своим родственникам, которые остановились, ожидая ее.
Я же открыл дверь и, услышав, «проходите», вошел. Пожилой мужчина оказался начальником приемной комиссии. Представился он Иваном Фёдоровичем Адашевым. Помимо него в комнате находилась только секретарь, невзрачная девушка, которая, казалось, полностью спряталась за виртуальным экраном, на котором печатала.
— Бельский… — протянул он, изучая документы. — Интересно. Не буду задавать вопросы по поводу вашей вражды с Годуновыми и о том, что спустя столько лет объявился наследник рода. Конечно же, вы приняты, расписание экзаменов смотрите на сайте. Только есть один нюанс…
— Какой нюанс?
— Об этом позже. Сначала давайте вас оформим. Ваши документы, пожалуйста.
У меня сняли электронные копии документов. Затем я ответил на несколько автобиографических вопросов, после чего мне вручили переливающийся всеми цветами радуги пропуск.
— Это постоянный пропуск в Академию. Ждем вас на экзамены, князь.
Да…слово «князь» резало слух. Не привык я, чтобы меня так называли.
— Вы говорили о каком-то нюансе, — напомнил я ему.
— Да, — кивнул он, — пойдемте, выйдем.
Мы вышли в коридор.
— Уважаемый Веромир. — Иван Федорович подошел ко мне вплотную. — Хотел с вами поговорить приватно. В этом году в Академию поступают двое Годуновых. Многим известно об отношениях между вашими родами. Помните, что был императорский указ о прекращении официальной войны. Я надеюсь, что вы будете благоразумны. Как вы знаете, в Академии дуэли разрешены только на официальном полигоне.
— Знаю, — кивнул я. — Спасибо за предупреждение!
Об императорском указе мне конечно было известно. Да, по негласным правилам, соблюдающимся в Российской Империи, если война между кланами объявлена официально, то никто не может вмешаться — Ни полиция, ни секретная служба. Считалось, что выживет сильнейший — этакий закон эволюции. Единственное условие — чтобы не страдали простолюдины, все-таки Российская Империя старалась быть правовым государством. Но насколько мне было известно, даже во время войны кланов беспредела обычно не допускали. Ослабленный род — это одно, но уничтоженный — совсем другое. Это уже прецедент и ослабление военной мощи.
Почему император в случае с Годуновыми закрыл глаза на то, что род Бельских практически полностью вырезали, непонятно. Видимо, Годуновы стояли слишком близко к императорскому роду. Верные слуги…
От всех этих мыслей во мне опять начала подниматься злоба…Месть — это слово все чаще приходило ко мне на ум. Но я постарался выбросить из головы эти мысли. Какая месть? Что я один сделаю одному из самых могущественных родов России? Один! Это даже не смешно!
Выйдя за КПП, я облегченно вздохнул. Вся эта атмосфера академии неприятно давила. К тому же, судя по всему, веселая у меня ожидается учеба! Ну ничего, прорвемся! Настроив себя, таким образом, на позитивный лад, я бодрым шагом отправился домой.
Дома, пообедав, снова забрался в капсулу. На этот раз решил никуда не ходить, просто отбыть свои обязательные четыре часа и просто погулять по деревне. На рынке, как я уже говорил, с моими деньгами делать было нечего, поэтому я прошелся по деревне, насладился свежим воздухом, насыщенным цветочными ароматами, посетил зажиточную часть деревни.
Да, тут и такая была. Четыре каменных особняка, явно выделявшиеся на фоне окружавших их деревянных домов. Кстати, хорошо рассмотреть их у меня не получилось: бдительная охрана из гоплитов пятого уровня вежливо преградила мне путь, посоветовав отправляться обратно,
что я и сделал, отправившись в таверну. СуперАдониса в ней не было, поэтому, выпив кружку пива и съев мяса на 5 драхм, я дождался окончания обязательного времени и вышел из игры.
Подумав, я решил в честь успешной сдачи работы и документов в Академию устроить себе небольшой праздник живота. Заказал доставку пиццы и салатов; а что, можно раз и шикануть! В принципе, в этот раз я заработал неплохо, могу себе позволить. Заказ доставили через двадцать минут, и я просто разогрел пиццу, вдруг представив, как бы ворчала моя мама по поводу этого: она вообще не любила подобную еду, называя её «смертью для желудка». Мама… Чего-то у меня опять глаза увлажнились. Но, вытащив из холодильника початую бутылку коньяка, которую держал на всякий случай, и которая стояла у меня уже месяцев шесть, налил себе сто пятьдесят граммов.