Девушка так и продержала меня на краю пока с меня не слетела форма от того, что просто кончилось время. И тут же отстранилась, оставив меня с заново навалившейся тяжестью абсолютно непривычных грудей. Было странное чувство, когда фантомные ощущения киски, над которой так долго издевались, отражались в моём оригинальном теле.
— Да, как и думала, иллюзия — издевалась она — а это значит, от большой и красивой груди ты не открутишься!
Всё что было до этого момента я решил запомнить. Всё же, это было забавно. Наша театральщина, потом отращивание груди потом мои моменты доминации. Это были приятные воспоминания. Потому что дальше пошёл ужас. Видимо, Элайза достаточно наигралась и временно собиралась брать только молочную плату.
Не каждый день тебя модифицируют специально под максимальный сбор молока. Одной огромной груди мне было мало, ведь она стала ещё больше, уничтожая мою спину. Всё таки, меня подвесили на потолке. Подсоединили аппарат и, что характерно, давление и тяжесть в груди, появившиеся после того, как она влила в себя специальное зелье и передала мне через поцелуй, не убывали. Это было одновременно унизительно и приятно. Бездушная машина нежно заботилась о сосках, будто упрашивая дать молоко, давая мне странно-возбуждающие ощущения.
А потом, смотря на поток молока, Элайза что-то решила и обронила вопрос
— Не хочешь ускориться, Женя?
Она попала в точку с этим. Казалось, что если всё будет идти достаточно долго, то я с это машины просто не слезу. Несвойственная ей нежность невероятно подкупала. Так что я согласился.
Дальше, когда у меня выросла ещё одна пара грудей, всё погрузилось в туман. Я был невероятно этому рад, когда очнулся. Просто было кажущееся далёким примерное схематическое понимание того, что тогда было. Да и оно убывало быстрее, чем рисунки на песке во время шторма.
Главное, что тяжести на груди не было. Потому что я, окуклившись в себе, всё же пробормотал в конце, что она мне не нужна. И после всего, что было, я бы сказал, что это была скорее полуправда. Наверное, если появится небольшая, которую относительно легко скрыть, то я был бы не против. Но точно не те размеры, от которых фанатеет Элайза.
Собственно, она была рядом и использовала меня как подушку, облокотившись всем телом. Мы были всё на том же внезапном матрасе, но свет был тактично приглушён, обозначая таким образом смену дня и ночи. Проснулся я, собственно, от голода. Ведь с утра ничего не ел. И да, Элайза была очень внимательной девушкой, ведь на столике рядом, которого точно раньше не было, стояла бутылочка молока. Думаю не нужно упоминать, чьего, в любом случае оно человечье, не важно моё или Элайзы. Так что отвернулся.
Послушал бурчащий и протестующий живот. Повернулся обратно. Снова отвернулся. Потом просто плюнул на всё. Если это Элайзы, то я уже его пил. А если моё, то имею полное на него право. По вкусу было терпко-сладким, от чего хотелось ещё. Но я знал подлость молока, так что оторвался. Всё это было сделано осторожно, чтобы не разбудить Элайзу. Кто знает, может она захочет продолжить.
Она выглядела так мирно. Пока не начала говорить во сне, сжимая меня со всей силы. Будь я в самом начале своего прибытия сюда, то меня бы сломало. А так, тело скрипело, но сопротивлялось этим мягко-твёрдым тискам.
— Уль, не надо, не ходи. Мы вчетвером не справились, куда ты идёшь одна… Уля! Остановись! Тебе это не по силам! Просто вернёмся и скажем чтобы этой сучке повысили ранг и прислали подкрепление!
Всё это сопровождалось всхлипываниями и слезами. Я же попытался абстрагироваться от этого и вновь заснуть даже в таком положении. Это не то, что мне стоит слышать и видеть. Как даже уверенной в себе и всемогущей девушке снятся кошмары о прошлом.
Да, я растерялся. Наверное, стоило её разбудить, но я не решался. Позволил ей одиноко страдать внутри самой себя. Чем я ей помогу? Чем утешу? Что я могу сказать той, кто во много раз старше меня? Да плевать! Она может быть какой угодно странной фанаткой молока и сисек. Но это не отменяет главного. То что она всё ещё девушка, нуждающаяся в утешении.
Я решил сделать всё красиво. А именно поцеловал её в губы, подобно спящей красавице. Учитывая, что я ещё помогал себе тем, что извивался червяком, я всё же смог добудиться до неё. Заплаканные глаза резко распахнулись и я уже был готов глядеть прямо в них.