Следующий день после трагедии был для большинства из нас выходным, и мы смогли посмотреть отчет о случившемся по телевизору. Каждый у себя дома. Я ни с кем не виделся, даже с Бенаром, который позвонил мне. Чувство вины, поначалу овладевшее мной, постепенно перерастало в гнев.
Ну ладно, пускай полицейским запрещено самим улаживать свои мелкие конфликты с населением. О'кей. Прижать покрепче эту шпану было бы паскудством с нашей стороны. Вполне согласен. Но нечего забывать и о том, что столь же незаконно забрасывать булыжниками представителей закона. Проклятье! Неужели допустимо вот так, безнаказанно, ни за что ни про что прикончить полицейского?! Нет, убийц надо арестовывать. И судить их. Для острастки.
Бедняга Маршан… Я даже побоялся расспрашивать, каким образом известили его жену. Симпатяга она — жена Пино. Не сказать, что красавица, но миленькая. А уж готовит как! Когда живешь один, это качество ценишь в женщине превыше всего. Я лично ходил в гости только к тем приятелям, у которых жены хорошо стряпали. Это был один из критериев моей симпатии к людям. Или антипатии. Сам знаю, что это свинство, но ничего не могу поделать. У себя-то я никогда стряпней не занимаюсь. Ем, стоя у стола, готовую шамовку, купленную в колбасной лавке. Консервы — прямо из банки, ложкой. Вино — из горлышка бутылки. А мыть посуду… да в гробу я ее видал! Надо бы позвонить жене Маршана, подумал я. Она, наверное, совсем убита горем.
Траурная церемония должна была состояться завтра во дворе префектуры. В присутствии министра внутренних дел. Мы, разумеется, все должны были принять в ней участие. Когда прошло первое потрясение, мы долго обсуждали случившееся. Профсоюзы повсюду навывешива-ли плакатов с громогласными декларациями об опасности, грозящей личности в нашем обществе. И ребята спорили в каждом углу. Что меня растрогало: почти все они подошли ко мне и сказали, мол, правильно вы решили разделаться с теми хулиганами. Надо учить эту шпану когда только можно. А иначе вон она на что способна!
Дельма явно зря поднимал панику. Нигде не было ни слова о том, что убийцы преследовались разъяренными полицейскими. И свидетелей, которыми он меня стращал, не существовало или уж, во всяком случае, они не объявились. А если нас кто и заметил, то наверняка был полностью солидарен с нами.
Один только Бертье молчал, словно в рот воды набрал. Казалось, гибель Маршана глубоко потрясла его. Удивительно: Бертье никогда не проявлял к нему особо дружеских чувств. Он ходил мимо нас с застывшим лицом, ни к кому не обращаясь, если не считать обычных распоряжений. Утром я видел, как он тихонько переговорил о чем-то с Брюном, и тот впервые покинул комиссариат позже обычного.
День тянулся вяло, делать было нечего. К шестнадцати часам автобусы отчалили, взяв курс на иранское посольство, перед которым устроили демонстрацию оппозиционеры. Мы с минуту постояли на площади — в кепи, заложив руки за спину. Крикунов как водой смыло.
Вернувшись в "Отель де Полис", я спустился в раздевалку, чтобы переодеться в штатское. Бенар уже был тут, стоял перед зеркалом.
— Что будешь вечером делать? — спросил он.
— Не знаю. Выдохся вконец. Наверное, лягу, но вряд ли засну.
— Хочешь, приходи ко мне, Кристина будет. Попрошу ее, пусть прихватит Клару…
— Годится. Я тебе звякну из дому.
— Ну давай.
По дороге я зашел в кафе. Стояла почти летняя жара, и я заказал кружку пива. Залпом осушил ее и встал. Мне не сиделось на месте.
Я решил пройти часть дороги пешком и как-то нечаянно оказался на другом берегу Сены, на эспланаде перед Домом Инвалидов. Я пересек ее быстрым шагом. В Париже было еще полно туристов, и я то и дело невольно заглядывался на молоденьких голландок в шортах, что дружными стайками спешили в Военный музей.
О недавнем разгроме демонстрации почти ничто не напоминало. На стройке вовсю кипела работа. И только кое-где черные пятна гари напоминали о недавнем локальном пожаре.
Я подошел к углу улицы Дювивье. Перед домом никаких признаков полицейского поста. Наверное, сыщики уже подобрали все нужное для следствия. Входная дверь распахнута настежь. И печатей не видать. Я вошел. В комнате все было перевернуто вверх дном: похоже, искали вещественные доказательства. Теперь даже и не скажешь, что всего три дня назад здесь разыгралась трагедия.
Я попытался представить себе страшную смерть Маршана. Сколько секунд понадобилось убийцам? Успел ли он увидеть их, сказать им что-нибудь? А может, он им угрожал? Успел ли он выхватить револьвер из кобуры? Мучился ли перед смертью?