Экономка наконец пришла в себя и, запинаясь, прошептала:
— Боже правый! А если бы вернулся господин советник?!
Камердинер распахнул окно — в комнату ворвался холодный снежный воздух.
Как гром, прогремел звонок.
— Спокойно, — не отходя от окна, отозвался камердинер, — это не хозяин. В управлении совещание. Это полковник услышал выстрел.
Бетти пошла открывать, камердинер убрал коробку с патронами на место, в нижнее отделение шкафа, а Вики хотел было засунуть пистолет в кобуру, которая валялась в кресле, но камердинер покачал головой, вытащил его, протер ствол носовым платком и только потом уложил оружие на свое место в витрине.
Вошел полковник Зайбт, и камердинер улыбнулся ему.
— Я слышал выстрел, — тоже улыбнулся полковник. — Это ты, Вики, чудишь?
— А вы разве не стреляли в моем возрасте? — спокойно, вопросом на вопрос, ответил Вики.
Полковник возразил:
— Мы стреляли во дворе и подвалах замка, а это, согласись, совсем другое дело.
— Еще немного, — камердинер поглядел на деревянную панель под картиной, — и вы бы прострелили раму. Надо что-то с этим делать.
— Предлагаю на выбор две возможности, — засмеялся вновь обретший хорошее настроение полковник. — Зашпаклевать и закрасить коричневой краской отверстие — или перевесить картину немного пониже. Третья возможность — сделать то и другое. Советник и не заметит.
Камердинер молча прикидывал варианты.
Советник ничего не заметит, ему безразлично, как висят картины.
Бетти принесла молоток и клещи. Ни цемента, ни гипса в доме, конечно, не было. У Зайбта тоже. Бетти принесла миску с водой, кисть и какую-то коричневую краску. Наверное, из комнаты Вики — у него краски остались еще с тех времен, когда в школе проходили рисование. Камердинер снял картину, вытащил из стены костыль. Отверстие оказалось почти незаметным. Камердинер вбил костыль на несколько сантиметров ниже, дырку от выстрела зачистил ножом, затолкал туда кусок газеты и закрасил краской. Зайбт отыскал на ковре пулю, на удивление она отскочила, не застряв в панели, нашел и стреляную гильзу.
Камердинер затворил окно, они с полковником повесили картину, и полковник сказал:
— Конечно, Вики, мы стреляли в твоем возрасте, но только в Студенческом союзе, организованно. Учились стрельбе в специально отведенных для этого местах. Но в комнате, да еще без глушителя… Хорошо еще, что здесь, перед виллой, не ходят патрули — что, если они бы услышали?
Камердинер, рассматривавший в этот момент пулю и гильзу, подумал: “Бедный мальчик, после вчерашнего ему требовалась разрядка — не удивляюсь, что он стал стрелять…”
Вики попытался объяснить:
— Сам не знаю, как получилось, у меня болела голова, усталость какая-то…
Все вышли из оружейной комнаты; Бетти вынесла молоток, клещи и миску с водой, кисть и краску — она тоже успокоилась. Камердинер унес пулю и гильзу. Он, как всегда, шел и не шел, передвигался, вроде бы даже не шевелясь. А полковник Зайбт, жизнерадостный, как всегда, пожелал все же утешить Вики.
— Старайся не думать, до летних каникул еще далеко, — сказал он, задержавшись у фальшивой античной колонны, — многое может измениться. Отец перегружен работой, полагаю, его беспокоит ход последнего дела, неудивительно, что он так придирчив и дома. — Полковник рассмеялся: — Потерпи, Вики, каша заварена круто, но расхлебать ее можно. Эта житейская мудрость относится и к твоему отцу, и ко многому прочему в жизни…
Усталость у Вики как рукой сняло, голова тоже не болела, тоска бесследно улетучилась. Словно какая-то тяжесть свалилась.
Вики вернулся к себе, сел на тахту и посмотрел на свои золотые часы.
“Скоро Пирэ вернутся, уже четыре часа, вечером они будут тут. Интересно, что скажет Барри, когда я ему завтра утром расскажу, что я тут натворил?..”
Вики опрокинулся на спину и с блуждающей на губах улыбкой стал смотреть в потолок.
IX
Кафе “Бристоль” находилось недалеко от моста Эгидия Зайбта и отличалось некоторыми достоинствами. Кафе было небольшим, и посетители не чувствовали себя потерянными, как на вокзале, но и не чересчур маленьким — столы не теснились один к одному, так что не надо было разговаривать вполголоса. Обслуживали две пожилые официантки и один молодой человек, старший официант, по-видимому, хозяйский сын, он и получал деньги. Подавали быстро и четко. Уют, занавешенные окна, выходящие на главную улицу, деревянные панели, много зеркал.
Вики пришел в девять утра. В белом плаще, светлых вельветовых брюках, голубом свитере, на шее шарф — Гретин подарок. Вики повесил плащ и шапку на круглую деревянную вешалку и огляделся. Людей мало. Во-первых, ранний час, во-вторых, через два дня Рождество, все в хлопотах. Вики сел у окна и заказал чай. Чувствовал он себя хорошо. Ни усталости, ни головной боли, ни мрачных мыслей. Но какое-то напряжение все же оставалось. Никогда он не ждал Барри с таким нетерпением. Принесли чай, и сразу же пришел Барри — в черных вельветовых брюках с широким желтым ремнем и в белом свитере. На длинных волосах таяли снежинки, на губах — очень его красящая легкая улыбка. Барри уселся напротив и с подчеркнуто-шутовской озабоченностью впился взглядом в его ясные серые глаза, словно старался проникнуть в его мысли, даже самые мимолетные.