Мы с Нэнси венчались в конгрегационной церкви Алки рядом с пляжем в Западном Сиэтле. Шаферами были мой брат Лу и Рэй Оливер, однокурсник по Университету Южной Калифорнии. Прием проходил в доме родителей Нэнси, большом колониальном доме с видом на Пьюджет-Саунд. Это было горько-сладкое событие. В то время как шла война, а в кармане лежал военный приказ, я был взволнован и немного нервничал.
Я отправился в учебный центр ВМС по подготовке подводных охотников в Майами. К счастью, будучи женатым, я смог взять с собой Нэнси. Мы ехали на поезде, и у нас был причал до Чикаго, где мы пересаживались в лютый холод. С этого момента до конца трехдневного путешествия у нас были только сиденья - никаких спальных мест.
В тех поездах было полно американских военнослужащих, и многие из них были пьяны. Я провел всю поездку, мешая им приставать к Нэнси. Военная полиция на станциях обыскивала всех, кто был в форме, каждый раз, когда мы садились в поезд, но это не уменьшило количество бутылок с выпивкой.
Приехав из Сиэтла, я не любил Майами. Там было жарко, душно и водились тараканы, которых местные жители называли пальметто-жуками. Через несколько дней мы с Нэнси нашли хорошее место для проживания и начали обживаться. Переход к военной жизни был для меня быстрым. Обучение длилось до конца года, после чего я приступил к выполнению оперативных обязанностей на флоте военного времени.
Меня огорчало, что для меня не будет морской авиации. Это была моя цель, но обстоятельства сложились против нее. Несмотря на то, что я изучал небесную навигацию, обучение в Naval ROTC "искусству мореплавания" предназначало меня для морской службы. Хотя мне советовали этого не делать, я все же заполнил заявление на обучение на пилота, еще учась в Университете Южной Калифорнии. Мой командир ROTC вызвал меня к себе и пожурил. "Мы учили тебя быть палубным офицером, черт возьми, и ты им станешь", - недвусмысленно сообщил он мне. "Ты будешь служить своей стране на палубе эсминца".
───────
На самом деле это оказался эсминец сопровождения. Это был эсминец USS Edward H. Allen (DE-531), совершенно новый корабль, только что построенный на Бостонской верфи. Предназначенный для Атлантического флота, он был назван в честь орденоносного военно-морского летчика, отдавшего свою жизнь в битве за Коралловое море в мае 1942 года.
Низкобортный и быстрый DE-531, как мы его называли, имел два мощных турбовинтовых двигателя, которые могли двигать его по воде с удивительной скоростью 24 узла. Длиной чуть более 300 футов, она несла на борту 14 офицеров (я был самым младшим) и около 200 человек рядового состава. Наше вооружение состояло из глубинных бомб и другой противолодочной системы под названием "еж", одной трубы для запуска торпед, зенитных орудий и одного "пятидюймового орудия" на носу и корме.
В январе 1944 года мы отправили этот новый военный корабль на Бермудские острова, чтобы провести месячный испытательный поход. По его окончании мы вернулись в Бостон, где должны были устранить выявленные нами недостатки. (Исправлений было много, возможно, из-за давления военного времени эти DE были не очень хорошо построены).
Однажды 70-градусным днем мы поздно покинули Бермудские острова и поплыли на север, не предчувствуя беды. В открытом море температура и барометрическое давление начали стремительно падать. Как офицер с наименьшим стажем, я обычно нес вахту с полуночи до четырех утра. Обычно это было спокойное время, и мне приходилось бороться за то, чтобы не заснуть. Но эта ночь была совсем другой. Когда санитар разбудил меня незадолго до полуночи, корабль кренился и погружался. "Мистер Саттер, - посоветовал он мне, - вам лучше надеть все имеющееся у вас снаряжение для холодной погоды".
Я надел все, что у меня было - флот выдавал хорошее снаряжение для холодной погоды, - и поднялся на палубу для несения вахты. Дул ветер со скоростью 70 миль в час, а температура была явно ниже нуля. Волны срывали свои верхушки, и брызги замерзали, куда бы они ни попадали.
Я увидел, что лед нарастает на поручнях, стойках и всех других выступах нашего корабля. К четырем колоколам в два часа ночи льда скопилось столько, что я разбудил капитана и сообщил ему о ситуации. Я помню его появление на палубе той темной ночью и то, как он оценил ситуацию. "Да, - сказал он, - собирать этот лед - это..." Он нахмурился, оставив мысль незаконченной. "Мы будем терять остойчивость. Спуститесь вниз и возьмите руководство первого лейтенанта".
Я так и сделал и по его приказу отправился в пилотскую рубку. Включив небольшой фонарь, я прочитал раздел об остойчивости нашего корабля. В руководстве говорилось, сколько времени должно пройти, прежде чем наш корабль перевернется с одного борта на другой. Это естественное колебание называется периодом корабля. Далее в руководстве говорилось, что если этот период удваивается (то есть если скорость нашего крена из стороны в сторону замедляется в два раза), то корабль входит в "тяжелое состояние".