Мне подумалось, что на сей раз тревога может быть настоящей.
Никто никогда не объяснял мне, что делать в такой ситуации, так что пришлось импровизировать. Я принялся шариться по магазину, пытаясь выявить источник сигнала по интенсивности зуда и яркости окраски ногтей.
Когда я его нашел, сомнений не оставалось. Не то чтобы он выглядел особо угрожающе. Невысокий парень, около пяти футов семи дюймов, со странной разболтанной походочкой, иногда встречающейся у строительных рабочих. Выпендривающийся плотник — вот как бы я его описал. Но, возможно, это из-за того, что все каникулы в колледже я подрабатывал на постройке домов, и он напомнил мне одного мужика, который… впрочем, неважно.
Не то чтобы это имело значение. Даже такой политически равнодушный раздолбай, как я, слышал о бомбах из горючего и удобрений. На лбу клиента горела «шкурка» заправки и кафе братьев Пелье для дальнобойщиков, на левой щеке виднелась надпись «фермерский рынок», продолжавшаяся на правую — «Грампа». Чем дешевле продукт, тем ярче «шкурка». С тем же успехом парень мог объявить себя отцом-основателем клуба бомбистов-суицидников. К тому же он тусовался в ряду, где в основном было строительное барахло: по большей части шурупы, а еще угловые скобы и прочие штуки, из которых, наверное, мог получиться отличный таймер. Там даже была корзина с ПВХ-трубками, если он собрался сделать бомбу, заложенную в трубу.
Неудивительно, что вместо команды техников на меня свалилась опергруппа при всем параде. Они углядели его прежде, чем я ткнул пальцем, и парень оказался прижат к полу еще до того, как вы бы успели произнести «Мамочка».
На сей раз никаких репортажей в новостях не последовало. Никто не звонил мне, чтобы поинтересоваться, каково это быть героем… но никто и не поливал меня грязью за перекрытое движение. Опергруппа появилась, скрутила парня и испарилась за пару минут.
Поначалу я решил, что никто ничего и не заметил. Но не смог побороть искушение вернуться в тот магазин.
Я прикинулся, что от всего этого мандража забыл свои гипсокартоновые фиг-знает-что. Но беспокоиться не стоило. За кассовым аппаратом сидел тот же старый хрен, и он меня узнал. Не знаю, следует ли его счесть классным специалистом по обслуживанию покупателей или просто в этих умирающих магазинчиках почти не бывает клиентов, так что, конечно, вы запоминаете каждого. В самом деле, кто сейчас что-то чинит? Я искал шурупы только потому, что Дина решила переехать ко мне с целой стенкой семейных фотографий — и эта древняя рухлядь не желала загружаться на мои электронные рамки. Надо было по-настоящему развесить их, а вы не можете заказать штуки для развешивания картин в сети, если не знаете, как они называются. Приходится тащиться куда-то, где есть человек, способный понять твое невнятное бормотание: «Мне нужны эти фигни, которые используются для…»
В любом случае, этот продавец — на вид раза в два старше Мафусаила — узнал меня с первого взгляда.
— Вы были здесь, когда арестовали Барта, да? Извините. Я знаю парня с тех пор, как папаша приводил его сюда совсем мальчонкой. Если он террорист, то и я тоже.
Я не нашелся, что на это сказать, но старик с готовностью пустился в объяснения.
— Он фермер. Фермер старого образца, копающийся в земле. Тот, кто в самом деле работает руками. Пестициды. Колесная смазка. Брюква, кукуруза, горох, коровий навоз — когда он работает, все это остается у него на руках.
И конечно, у него есть масса причин для покупки солярки и удобрений. Или ПВХ-трубок, угловых скобок и бог знает чего еще. Вот дерьмо.
Но владелец магазина думал в тот момент не обо мне.
— Я ему тысячу раз говорил: мой руки, перед тем как выбираться в город. Если от тебя несет, как от подрывника, такое отношение и получишь, — старик вздохнул. — Ну, в конце концов, они разберутся. В последний раз на это ушел месяц. Похоже, им требуется немало времени, чтобы дотумкать — их высокие технологии на самом деле не такие ж высокие. Это вроде персонального помощника, который таскает мой зять. По идее, это и ключ от дома, и термостат, и инструмент для вскрытия гаражной двери, и медицинский монитор, и календарь, и бог знает что еще. Но штуковина всегда вытворяет что-то странное, особенно когда занята клонированием рекламных слоганов на любого, к кому приближается мой зять. И зачастую доводит бедную Одри — мою дочку — до истерики.
В первый раз, кажется, старик обратился ко мне не как к еще одному свидетелю падения фермера Барта.
— Вы приятный парень и без этих рекламных штук. Не подскажете, что используете для удаления спама? Бедняжка Одри испробовала уже все. Даже обращалась к производителю этих персональных помощников за блокатором спама. А это было чистой воды вымогательством, скажу я вам. И даже оно не помогло. Пока Чарли не избавится от этой хреновины, нас будет заваливать чертовой рекламой.