Но иногда, когда они испытывали желание оказаться в физическом теле, как их предки, они могли стать индивидуумами и воплотиться в машинах, как поступили Атаке и его спутники. Здесь они жили в медленном времени, в темпе атомов и звезд.
Разделительной линии между душой и машиной больше не было.
— Вот как теперь выглядит человечество, — сказал Атаке, медленно поворачиваясь и демонстрируя свое металлическое тело колонистам «Морской пены». — Наши тела сделаны из стали и титана, а мозги из графена[10] и кремния. Мы практически неуничтожимы. Смотрите, мы можем даже перемещаться в космосе, не нуждаясь в кораблях, скафандрах, защитных оболочках. Уязвимую плоть мы оставили в прошлом.
Атаке и его спутники пристально разглядывали древних людей. А Мэгги вглядывалась в их темные линзы, пытаясь угадать, что чувствуют машины. Любопытство? Ностальгию? Жалость?
Мэгги содрогнулась, глядя на меняющиеся металлические лица, грубую имитацию плоти и костей. И посмотрела на восторженного Бобби.
— Вы можете присоединиться к нам, если хотите, или жить по-прежнему. Конечно, трудно принять решение, если у вас нет опыта нашего варианта существования. И все же вы должны сделать выбор. Мы не можем решать за вас.
«Нечто новое», — подумала Мэгги.
Даже вечная молодость и вечная жизнь кажутся не столь восхитительными по сравнению со свободой быть машиной — мыслящей машиной, наделенной строгой красотой кристаллических матриц вместо несовершенства живых клеток.
Человечество наконец-то преодолело ограничения эволюции и шагнуло в царство интеллектуального проектирования.
— Я не боюсь, — сказала Сара.
Она попросила на несколько минут остаться наедине с Мэгги, когда все остальные вышли. Мэгги долго держала ее в объятиях, а девочка обнимала ее.
— Как думаешь, прапрадедушка Жуан разочаровался бы во мне? — спросила Сара. — Я ведь делаю не тот выбор, какой сделал бы он.
— Я знаю, чего бы он хотел: чтобы ты решила сама, — сказала Мэгги. — Люди меняются — и как биологический вид, и как личности. Мы не знаем, что выбрал бы он, если бы ему предоставили твой выбор. Но в любом случае, не позволяй прошлому выбирать твою будущую жизнь.
Она поцеловала Сару в щеку и разжала объятия. Подошла машина, взяла Сару за руку и повела на трансформацию.
«Она последняя из детей, отказавшихся от бессмертия, — подумала Мэгги. — И теперь она будет первой, кто станет машиной».
Хотя Мэгги отказалась наблюдать за трансформацией остальных, по просьбе Бобби она смотрела, как ее сын постепенно становится машиной.
— У тебя никогда не будет детей, — сказала она.
— Как раз наоборот, — возразил он, сжимая новые металлические руки, намного крупнее и сильнее, чем его прежние, детские. — У меня будут бесчисленные дети, порожденные моим сознанием. — В его голосе уже появился приятный электронный оттенок, как у программы обучения пациента. — Они унаследуют мои мысли столь же надежно, как я унаследовал твои гены. И когда-нибудь, если они пожелают, я создам для них тела, такие же прекрасные и функциональные, как и то, которым снабдили меня.
Он коснулся ее руки, и холодные металлические пальцы гладко прошлись по коже, скользя по наноструктурам, гибким, как живая ткань. Мэгги ахнула.
Бобби улыбнулся, и тысячи штырьков на его лице зашевелились.
Мэгги непроизвольно отпрянула.
Лицо Бобби стало серьезным, застыло и перестало что-либо отображать.
Она поняла невысказанный упрек. Какое она имеет право испытывать отвращение? Она ведь и со своим телом обращается как с машиной, только машиной из липидов и белков, клеток и мышц. Ее разум тоже заключен в оболочку из плоти, живущую намного дольше запланированного срока службы. Она такая же «ненатуральная», как и он.
И все же она плакала, наблюдая, как ее сын исчезает в каркасе из анимированного металла.
«Он больше не может плакать», — думала она, как будто это было единственное, что их разделяло.
Бобби был прав. Те, кто застыл в вечном детстве, быстрее решились на перемещение в машину. У них было гибкое сознание, и замена плоти на металл стала для них всего лишь обновлением оболочки.
С другой стороны, бессмертные взрослые колебались, не желая расставаться с прошлым, их последней связью с человечеством. Но один за другим уступили и они.
На много лет Мэгги осталась последним органическим человеком на 61 Девы е, а возможно, и во всей вселенной. Машины построили для нее особый дом, изолированный от жары, ядовитого воздуха и постоянного шума планеты, и Мэгги проводила время, копаясь в архивах «Морской пены» — записях о долгом и мертвом прошлом человечества. Машины в ее одиночество не вмешивались.
10
Графен представляет собой кристаллическую пленку углерода толщиной всего в один атом. Он обладает уникальными электронными свойствами — электроны в нем подобны безмассовым релятивистским частицам и описываются законами квантовой электродинамики. Графен обладает целой совокупностью интересных свойств, перспективных для различных приложений. Это высокая проводимость, прозрачность для света, способность к механическому растяжению, химическая инертность.