Пул оказался невысок — даже ниже меня, — но зато объемист. Могучие руки, широкие плечи, солидный живот. У него были короткие рыжие волосы и татуировки в виде языков голубого пламени на шее и на нижней части лица с одной стороны. И голос, низкий, басистый и мощный.
— Я могу вам чем-то помочь? — спросил он.
— Я репортер и сейчас пишу статью о вашей прабабушке, — представился я.
Не то чтобы я мог сказать, что расследую ее убийство… и он — главный подозреваемый. Но, несмотря на это, я надеялся добыть как можно больше полезной информации. Когда я только начинал работать журналистом, мой редактор сказал, что нужно «настроить людей на доброжелательный лад», перед тем как задавать вопросы, — и я постарался вовсю.
— Как продвигается сбор металлолома? — поинтересовался я.
— Неплохо. Не дает заскучать.
— У вас тут много конкурентов?
— Ха! Как бы не так. Мы здесь следуем правилам. Некоторые парни считают, что могут ободрать дом и продать все на черном рынке, но они получают по десять центов за доллар своего барахла. Но если обратиться в муниципалитет и получить талон сборщика, можно продавать лом в «Трейдер Джейкс» по выходным, и они дают справедливую цену. Хотите кофе?
— Всегда готов, — ответил я.
Он кивнул и провел меня в дом. Кухонька была тесной. Половину ее занимал небольшой столик и стулья. Вообще весь дом казался настолько маленьким, что с легкостью бы вместился в гостиную моей квартиры в килобашне.
А на одной стене висел флаг. Американский флаг. С большим красным долларовым символом, обведенным красным кругом и перечеркнутым жирной красной чертой. Флаг Злостного Неплательщика. Я постарался не слишком на него пялиться. Мне вообще не хотелось, чтобы Пул заметил, что я на него смотрю. Однако он был Злостным Неплательщиком, и это меня нервировало.
— Эти дома убила финансовая система, — сказал он несколько минут спустя, наливая черный кофе в условно чистую кружку.
— Что вы имеете в виду? — спросил я, отхлебывая осторожно, чтобы не обжечь губы.
— Вы же знаете, что старые дома в городе выстояли двести лет или около того только потому, что они выстроены, как крепости: дранка и штукатурка, толстенные деревянные доски и балки, избыточная конструкторская работа. Гипсокартон и мелкий брус не были предназначены для долгой эксплуатации. Но еще до того, как эти дома начали разваливаться, они утеряли смысл с финансовой точки зрения. Можно было год за годом вкладывать деньги в их ремонт, не повышая при этом их стоимость. Банки перестали давать людям кредиты на ремонт. Люди выехали. Бросили свои дома. И в муниципалитете начали выдавать талоны сборщиков таким парням, как я.
— Но этот дом вроде бы в приличном состоянии, — заметил я.
— Это потому, что я сам его перестроил. Переделал каркас. Заново настелил крышу. Сзади у меня солнечные батареи. В подвале топливная ячейка, на тот случай, когда я могу раздобыть водород. Я выращиваю помидоры, перцы и аспарагус и э-э, знаете, целебные травы и вымениваю их у соседей на бобы и кукурузу.
— Звучит неплохо. Ваши соседи не похожи на тех, с кем легко наладить торговлю.
— Индонезийцы? Они в порядке. Полвека назад они бы жили в Роквилле, а вы бы ютились здесь в сборной халупе. Вы и понятия не имеете, как легко вам все досталось.
— Думаю, скоро я это выясню, — пробормотал я.
Он вопросительно поднял бровь. Я рассказал ему, как родители решили продать квартиру прямо из-под моей задницы. Пул рассмеялся.
— Ну, если совсем отчаетесь, я проведу вам экскурсию по округе и помогу выбрать пустой дом.
— Испытываю сильное искушение поймать вас на слове, — ответил я.
Я уже покончил с первой кружкой и приступил ко второй, когда Пул поднял тему Злостных Неплательщиков.
— Вы видели мой флаг и татуировку, — сказал он. — И знаете, кто я.
Я кивнул.
Когда я учился в старшей школе, Злостные Неплательщики устроили антиправительственный бунт. Некоторые называли это последним вздохом борьбы против ограничения свобод. Я достаточно знал этот мир, чтобы не считать их последними, но несомненно они были позднейшими. Семь месяцев они проводили демонстрации в крупных городах и поселках по всей стране.
А затем, в одну ночь, они подняли ставки. Нанеся серию координированных ударов, они убили губернаторов тринадцати штатов, еще троих ранили и совершили десятки нападений на членов законодательных собраний штатов. Политический террор беспрецедентных масштабов — подобного не случалось ни до, ни после них.