Оказалось, что на дворе уже ночь, а Дегтярного и впрямь душат. В свете яркой и непривычно огромной Луны он увидел, что совсем рядом откуда-то взялось одно из унылых растений с белыми цветками, причем оно, словно какой-нибудь хищник, обвивало ветвистым стеблем его шею. В ужасе Дегтярный начал рвать стебель, тот неожиданно легко поддался, а растение — трансгуманист не поверил своим глазам — отбежало в сторону. Что это?! Продолжение бредового сна? Обдумать ситуацию Дегтярный не успел: растение не собиралось улепетывать в темноту, а осторожно двинулось к нему, перебирая толстыми грязными корнями, как лапами. Напуганный трансгуманист отступил, надеясь оторваться от этого существа, днем прикидывавшегося невинной флорой. Растение последовало за ним. Да что ж такое?! Нервы не выдержали: трансгуманист развернулся, побежал к реке и с ходу влетел на мелководье. Тут его ждал новый сюрприз: река состояла вовсе не из воды, как он думал, а из вязкой жидкости вроде глицерина. Дегтярный дернулся обратно, но шустрое растение поджидало у самой кромки и угрожающе размахивало ветвистыми стеблями.
Над рекой пронесся то ли вздох, то ли стон. Глицерин забурлил, вспучился пузырями, распространяя запах больничных химикалий. Дегтярный решил, что сходит с ума: среди лопающихся пузырей появилась голова, плечи и наконец в полный рост встала бионическая красотка — именно такая, какой он видел ее на плакате и во сне: шлем с загнутыми назад плоскими антеннами, очки расширенной реальности в половину лица, металлизированный комбинезон, подчеркивающий идеальную фигуру и впечатляющую грудь, экзоскелет, обхватывающий тело. Дегтярный закричал, ужас захлестнул его, сознание померкло.
Дальнейшее развитие событий почти не запомнилось. Кажется, бионическая красотка напала на Дегтярного. Или он на нее напал. Впрочем, принципиальной разницы нет, поскольку в результате она рассыпалась на отдельные части, оставив ему лишь свою изломанную руку-манипулятор. И теперь Дегтярный сидел на противоположном от развалин берегу глицериновой реки, грязный и мокрый от пота, сжимая в кулаке металлическую конечность и тупо глядя на занимающийся рассвет.
Бред какой-то! Будущее оказалось не столько светлым, сколько безумным. А ведь он ничего толком не успел увидеть и понять. Чего ожидать дальше, если даже растения норовят придушить спящего человека? Самое отвратительное, что никто до сих пор не попытался вступить с ним в контакт. Не считать же в самом деле контактом видеолекцию о древней войне? Зачем было вытаскивать его с того света, если теперь все так и норовят отправить обратно? Или они считают, что выполнили главное условие контракта, и гуляй себе? Футурологи двадцать первого века, книги которых Дегтярный успел прочесть, как один, утверждали, что человечество будет умнеть. А тут ни логики, ни смысла… Вот тебе и чушики, вот тебе и фонит…
В сердцах трансгуманист плюнул на землю. И тут его затылка коснулось что-то теплое и липкое.
— Зве-ёк, — произнес писклявый голосок. — Ми-илый зве-ёк.
Дегтярного подхватили мягкие лапы. Развернули над землей. Трансгуманист очутился лицом к лицу с очередной химерой — гигантской розовой гусеницей, голова которой выглядела как карикатура на человеческую: продолговатый голый череп, свисающая сосиска носа, растянутый толстогубый и слюнявый рот, четыре по-азиатски узких глаза.
— Зве-ёк, — повторила гусеница с причмокиванием. — Де-евний. Оки-оки. Мо-ой.
Дегтярный содрогнулся от омерзения. Кровь прилила к голове, в глазах потемнело. Правая рука с зажатым в кулаке манипулятором поднялась сама собой. Трансгуманист с размаху ударил по длинному носу твари, потом еще и еще раз. Страх, разочарование, отчаяние от бесполезных попыток понять происходящее — всё слилось для него в этом истеричном бое, давая выход накопившейся агрессии. Гусеница заверещала тоненько, выпустила его из лап, но Дегтярный больше не собирался убегать, он бил и бил, пока голый череп не превратился в месиво, а из ран не потекла зеленая жижа вперемешку с какими-то красноватыми комками. По шкуре гусеницы волной пробежала дрожь, передние лапы, похожие на искривленные детские ручки, обвисли.
Дегтярный, тяжело дыша, отступил. Он почувствовал облегчение от того, что сделал. Наконец-то он перестал быть убегающей жертвой. Да, он неандерталец! Да, он троглодит! Да, он охотник! Да, он агрессивный варвар! Будете знать, с кем связались, уроды! Не хотели по-хорошему? Будет по-плохому!