— Со вчерашнего дня?
— Со вчерашнего…
— А как же ты, интересно? Вот мы с тобой — непринужденно сидим…
— Ну, для меня, естественно, сделали исключение. Я тут по статусу если не бог, то нечто вроде памятного тебе генералиссимуса. Просто распорядился, и все. Как в свое время сказал граф Бенкендорф, законы пишутся не для начальства, а для подчиненных. — Он посмеялся: — Хе-хе. Помнишь, кто такой Бенкендорф?
Евлог спросил:
— Монумент в честь тебя еще не воздвигли?
— Скоро воздвигнут, — вполне серьезно ответил Сарон. — Пока что я запретил нерациональное использование материалов, но вот через год, через два, когда я уйду… Ардалия, полагаю, и водрузит.
Веки девушки дрогнули, но глаз она так и не подняла.
— Теперь пункт второй. У нас съехал один из станционных энергоблоков. Вышел в нестабильный режим, отрегулировать, как считают техники, невозможно. Завтра мы его останавливаем. Второй блок пока в норме, но, извини, Боливар не в силах нести двоих. Помнишь, надеюсь, при чем тут Боливар?
Евлог вздохнул и сразу же пожалел об этом. Воздух обжег легкие, как будто их сбрызнули аэрозолем мельчайшего кипятка. Кислорода в нем было с явным избытком. И еще чего-то такого, чего он не мог с ходу определить. Вероятно, какой-то дезинфицирующий компонент. Только не горячиться, мельком подумал он. Только не показать, что для нас это — удар под дых.
— Отключаете энерголинию?
— Миль пардон, — развел руками Сарон. И в дипломатичной его интонации угадывалось злорадное торжество. — Одного блока нам самим не хватает. Он покрывает наши потребности процентов на семьдесят-семьдесят пять. Правда, сейчас мы пробиваем термальные шахты. Между прочим, наткнулись по ходу дела на небольшой угольный пласт, возможно, построим тепловую электростанцию, но это — при всем желании — не раньше чем через пару лет.
— А выхлопы от сжигания будете сбрасывать к нам?
— Ну что такое одна тепловая станция в масштабах Земли? Конечно, было бы полезно нарастить уровень углекислого газа. Вы, йети, можете, если хотите, переходить на азотфиксирующий дыхательный цикл, но та биота, подлинная земная биота, которая еще сохранилась в атлантических полыньях, в сахельских промоинах, в гейзерах дальневосточных долин, — помнишь я посылал вам снимки со спутников года четыре назад? — требует для жизни двуокиси углерода, иначе не из чего будет вырабатывать кислород. Кстати, и вам пока без кислорода не обойтись.
Евлог все-таки не сдержался:
— Начинаем битву за атмосферу?
— Какая битва! Какая битва! — всплеснул руками Сарон. — Зачем этот тон? Ты же образованный человек. Антропогенный фактор, которым в наше время безудержно пугали людей, в действительности представляет собой ничтожную величину.
Не может он ни на что повлиять! Вот если вновь проснутся вулканы, вот если они снова начнут выбрасывать углекислоту и водяные пары, вот если опять проявит себя глобальный парниковый эффект… — он на мгновение замолчал, а затем продолжил обманчиво тихим голосом: — Знаешь, чего я боюсь больше всего? Я боюсь, что к тому времени вы настолько измените всю биоту, не атмосферу, заметь, а генетическую основу живых существ, что нам никогда не удастся выбраться на поверхность, не вдохнуть воздух без респиратора, не увидеть небо над головой. Я боюсь тотальной и беспощадной войны. Наши матери уже сейчас рассказывают детям сказки о прекрасной светлой земле, которую мы потеряли, о тех темных силах, которые ее погубили. Дети вырастут, и эти слова будут в них непрерывно звучать. Они будут гудеть в их душах как тревожный набат. Сколько времени нужно, чтобы явился пророк и провозгласил священный поход против демонов тьмы? Против йети, против злобных, уродливых нелюдей, отнявших у нас солнце, просторы, изгнавших нас в тесный подземный мрак!..
Арделия вдруг положила ладонь ему на запястье и прижала к столу.
— Никто вас ниоткуда не изгонял, — сдерживаясь, сказал Евлог. — Просто техногенная цивилизация полностью исчерпала себя. В изменившихся условиях она оказалась нежизнеспособной. На смену ей идет цивилизация биогенная — точно так же, как на смену туго соображавшим неандертальцам пришли энергичные кроманьонские племена. Да, хомо сапиенс, человек разумный, исчез. Да, он исчез как вид, так и что? Никакой трагедии лично я в этом не вижу. Будет теперь хомо сапиенс новус или хомо сапиенс биогеникус — точное таксономическое название мы утвердим потом. Вы можете называть нас как угодно: йети, биоформами, нелюдью — это значения не имеет. Я тебе лучше вот что скажу: сколько подземных убежищ было, когда мы начинали? Вот таких же — в бункерах, в укрепрайонах, опирающихся на склады военных баз. По-моему, тридцать одно. А сколько их осталось сейчас? Шестнадцать! Для меня это решающий аргумент.